Листопад в декабре. Рассказы и миниатюры
Шрифт:
Быча в это время прыгнул на забор и с треском обломил верхушку доски.
— Хватит! — строго закричал Кривенок. — Черти вас носят! Шеи скоро свернете. Других игр, что ли, нету?
Он сполз с дерева к себе в ограду и крикнул:
— Чтоб я вас не видел на заборах!
Быча и Шурик удивленно переглянусь: Кривенок, который вообще больше ходил по заборам и крышам, чем по земле, и вдруг этот Кривенок заговорил такими словами! Он даже стал походить на дядю Артема.
Кривенок представил, как приедут отец
Он ушел домой.
Мать ни разу не могла заставить Кривенка пришить хотя бы пуговицу.
Взяв непомерно длинную, чтобы второй раз не вдергивать, черную нитку, Кривенок с трудом продернул ее в ушко, неумело держа иголку в щепотке. Узелок никак не завязывался. Он сооружал его сразу двумя руками.
Кривенок снял штаны. Очень длинная нитка путалась, затягивалась узлами. Пришлось придавить штаны утюгом и все время отбегать от стола шага на три, тянуть иголку с ниткой.
Кубарь вошел и удивленно, с интересом спросил:
— Ты играешь?
— До игры тут, как же!
Кривенок вскрикнул: иголка воткнулась в палец, красной брусничкой выкатилась капелька крови. Он сунул палец в рот.
Зашив разорванное, Кривенок расстроенно присвистнул: шов получился толстый, как рубец. Вот это да! А мама всегда зашивала красиво, почти незаметно. Кривенок заглянул наизнанку — там рубца не было.
— Эх ты, дурила! — выругал он сам себя.
Пришлось распарывать, выворачивать штаны и начинать снова.
Теперь уже Кривенок вдел нитку покороче. Он обнаружил, что иголку нужно держать правой рукой, а левой зажимать края разрыва.
Долго возился он, даже вспотел, исколол пальцы. Когда же все было кончено, залюбовался работой.
— Фу-у, — передохнул Кривенок и сказал наставительно Кубарю: — Вот учись, лоботряс. Пригодится в жизни. А то носишься по крышам со своими голубями.
И вдруг черные глаза его страшно округлились: у Кубаря был вырван из рубашки большущий клок. Он свесился на животе, как синий язык.
— Ты как думаешь, легко дается отцу копейка? — со зловещим спокойствием спросил Кривенок. — Иди-ка заработай ее! Снимай, босяк! — закричал он. — Вот попробовал бы сам шить, тогда бы узнал, как нужно беречь!
Кубарь, не расстегнув пуговицы, принялся снимать рубаху. Задрав ее над головой, выдернул руки из рукавов и потянул вверх, но рубаха не снималась. Она повисла на голове.
— Ворот почему-то узкий, — удивлялся Кубарь из недр рубахи.
— Узкий, узкий! — и Кривенок звонко шлепнул брата по голому животу. Кубарь съежился и засмеялся. Кривенок расстегнул пуговицы, сдернул рубаху.
— А как ты зашьешь? Очень просто, да? — спросил Кубарь.
Долго еще Кривенок ворчал, зашивая. Теперь шов показался ему даже красивым.
— До мамы
В сиреневой пустоте вечерних небес повисла желто-зеленая, как недозревший помидор, луна.
Кривенок и Кубарь деловито закрылись на крючок.
Когда доели все сладкое, щеки Кубаря стали ярко-красными, глаза посоловели, а губы припухли и весь он как будто стал еще толще.
— Вася, я спать хочу, — вздохнул Кубарь и, морщась, отбросил розовый пряник с потрескавшейся сахарной корочкой.
— Ложись на мамину кровать, — сладко зевнул Кривенок, думая о том, что на свете ничего нет противнее конфет и пряников. Захотелось супа — утром Кривенок сварит обед. Он готов был приняться за работу сейчас же — так не терпелось Кривенку похозяйничать.
Кубарь полез на кровать, болтая пропыленными, будто в серых носках, ногами.
— Куда ты? — закричал Кривенок. — На ночь ноги нужно мыть!
— Я спать хочу, — захныкал Кубарь и продолжал лезть на кровать.
— Спать, спать! — стащил его Кривенок. — Простыня белая, а ноги черные. Не настираешься на вас.
— Не надо мыть, Вася. Я тихонечко лягу, грязь не стряхнется.
— Иди, иди! — Кривенок вывел Кубаря в кухню. — Не вой, а то тресну, — ворчал и мылил ему ноги.
Когда Кубарь забрался в кровать, сон уже прошел. Как всегда неожиданно и глубокомысленно, он спросил:
— А как это получились дрова?
— Какие дрова?
— Ну, деревья, лес, трава, люди. Как это они получились первый раз?
— Э, философ! — небрежно произнес Кривенок непонятное имя, которым отец иногда называл Кубаря.
Кривенок нерешительно кружился вокруг таза, ломая голову, как бы ему самому избежать мытья ног. Он плюнул на ногу и потер тряпкой, нога стала еще грязнее. Кривенок тяжело вздохнул, сдвинул печально брови и опустил ногу в таз.
— Вася, отгадай загадку, — уже сонно звучал голос Кубаря: — стоит, играет, солнце сияет, люди нарождаются, чудо получается, шумит большая-пребольшая. Что такое?
— Отвяжись, — хмурился Кривенок.
— Эх ты, не знаешь! Земля!
Кривенок глядел на светлую и на темную ногу, соображая, а не хватит мыться? Но ничего не получилось, пришлось мыть и вторую.
Пробежав по комнате, Кривенок прыгнул через стул и нажал выключатель. Он звонко щелкнул, точно Кубарь языком.
Стало темно, Кривенок улегся рядом с братишкой и вдруг почувствовал, как в доме без мамы и папы глухо, пусто и тихо. Что-то потрескивало, вздыхало, шепталось. Почудилось, в кухне прошлись почти бесшумно чьи-то босые ноги. Дико заверещали кошки, загремели по железной крыше. Неожиданно комната наполнилась слабым, непонятным отблеском и стало еще темнее.