Литературная Газета 6345 ( № 44 2011)

Литературная Газета

Ни один психиатр не разберётся сейчас, чем эти слова могли оскорбить пьяного парня. Но он, оставив в покое Шведова, бросился избивать девушку. Тряс её, как щенка, пинал ногами. Затрещал оторванный рукав пуховика[?] Уж как ей удалось вырваться и броситься наутёк - она и не помнит. Бабкин догнал её в сенях дома, куда она успела забежать. Сорвал с девушки пуховик и кофту, бил её, бил, бил[?] Вера слышала: "Я тебя, суку, научу, как соваться не в свои дела, я тебе мозги вышибу[?]"

Наверное, он и в самом деле изувечил бы её, если бы она чудом не изловчилась и не заскочила в квартиру приятеля, успев захлопнуть за собой дверь. Только тут ей удалось перевести дух. Но ни

в коем случае не успокоиться, потому что Бабкин ломился в квартиру и орал: "Открой, сучара, а то пришибу, как котёнка!.."

Вере уже доводилось видеть, как в пьяном кураже, на спор, хорошо тренированный Бабкин ломал ребром ладони кирпичи. Как он играючи припечатывал на стол здоровенные лапы крепких мужиков, пытавшихся с ним соперничать в силёнке. Её трясло от боли, страха и унижения. А из-за двери доносились мат и угрозы: "Открой, тварь, а то прикончу[?]"

Вера не помнит, как в её руках оказался нож, лежавший на кухонном столе. Вдруг удары в дверь прекратились. Девушка услышала голос своего приятеля Серёги Шведова - кстати говоря, и он, и Андрей Руднев, хозяин квартиры, где укрылась Широконосова, были сотрудниками милиции. Шведов из-за двери сказал: "Открывай, Бабкин ушёл". Ему успокаивающим тоном поддакивал Руднев. Почему было не поверить?! Вера повернула головку английского замка. Отброшенные створкой двери отлетели в сторону Руднев со Шведовым, и в тёмном проёме возник рассвирепевший Бабкин. Он ринулся к Вере и замахнулся своим необъёмным кулачищем. Но пьяного и разъярённого хулигана остановил нож[?] Вера сама не поняла, как это случилось, но это - случилось.

Бабкин охнул, попятился в сени и не сел, а рухнул на скамью. С удивлением смотрел на свою окрашенную кровью ладонь.

– Вот, сука, - пробормотал он.
– Ножом меня[?] Как больно! Вот сука!..

Шведов и Руднев, словно заворожённые, смотрели на окровавленную руку Бабкина. А ещё секунду спустя их встряхнул истерический крик женщины. Она со страхом отбросила от себя нож и зарыдала, крича что-то невнятное.

Бабкина на подвернувшейся машине отвезли в больницу. Сделали операцию, но через несколько дней он всё-таки умер.

Как выбивают признания

С просьбой защищать Широконосову обратилась сотрудница Федеральной адвокатской палаты, родственница обвиняемой. Ознакомившись с драматической ситуацией, в которой оказалась Вера, я согласился. Позиция представлялась очевидной: женщина воспользовалась правом на самозащиту. Её действия - всего лишь ответ на преступное хулиганское поведение Бабкина - вполне адекватны агрессивному поведению нападавшего. И если он, поднявший руку на женщину, умер от раны, полученной в момент нападения, - что ж, ему не повезло. В противном случае могла погибнуть Вера - мать малолетнего ребёнка.

Моей подзащитной не слишком повезло. Широконосова получила тяжелейший стресс, попала под следствие, суд, в отношении неё был вынесен обвинительный приговор. Но это - позднее, а пока мне предстояло найти аргументы и доказательства, которые должны были убедить суд в том, что в январе 2008года произошло не убийство и даже не превышение пределов необходимой обороны. Налицо была необходимая оборона - и ничего другого!

Необходимая оборона - это статья 37УК РФ. Причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны при защите личности, охраняемых законом интересов от общественно опасного посягательства, если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия, не является преступлением.

Увы, статья о необходимой обороне

крайне трудно проходит в российских судах. И чем больше я влезал в это дело, тем яснее видел - следствие ведётся с обвинительным уклоном. Следователь Хинкалова, немолодая, мужиковатого типа женщина, словно бы взялась не установить истину, а непременно доказать вину моей подзащитной. Не проведя соответствующей экспертизы, огульно, по противоречивым показаниям свидетелей обвинила Веру в том, что она была пьяна. Придирчиво изучая личность Широконосовой, не уделила и толики внимания личности потерпевшего. Это во-первых, незаконно, во-вторых, просто непрофессионально: ведь суду для вынесения справедливого приговора надо знать, что собой представлял Бабкин. О нём и было-то известно, что он приехал из Владивостока, но семью в Подмосковье "перетаскивать" не спешил. Почему?.. А не был ли он судим?.. Может быть, состоял на учёте в милиции как наркоман или психически больной. Почему не работал? Каков он по характеру? Вдруг изначально агрессивен и мстителен, и если это так, то его поведение в тот вечер следует рассматривать в соответствующем ракурсе[?]

Но Хинкалова откровенно "увлекалась" и была настроена на обвинение моей подзащитной только по статье 105части 1УК РФ (убийство). Неслучайно в протоколе допроса Веры возникла невинная на первый взгляд фраза, якобы ею сказанная: " Вскоре я услышала стук в дверь". В чём здесь тонкость? Да в том, что следователь искусственно (и искусно!) создаёт разрыв во времени между дракой во дворе и трагической развязкой в доме, когда Вера схватила в руки нож. Хинкалова изо всех сил стремилась доказать, что у обвиняемой было сколько угодно времени, чтобы успокоиться, прийти в себя, оценить ситуацию.

Следователь отказывается уразуметь, что понятие "вскоре" - весьма абстрактно. Оно может означать секунды, минуты, часы, дни, недели и даже годы. На суде Широконосова рассказала: Бабкин принялся ломиться в дверь через несколько секунд после того, как она укрылась в доме. Противоречия между показаниями в протоколе допроса на предварительном следствии и в ходе судебного процесса очевидны. Но суд почему-то не сделал то, что обязан был сделать: не устранил противоречия, а значит, не попытался установить истину.

Но даже если и согласиться с натянутой позицией следователя о временно[?]м разрыве, то как обойти статью о необходимой обороне, где сказано: "[?]посягательство на жизнь было сопряжено с насилием, опасным для жизни, либо с непосредственной угрозой такого насилия". Нет разницы - ворвался в комнату Бабкин через минуту, десять, либо час[?] Он влетел в комнату с намерением добить женщину. А поэтому она вынуждена была защищать свою жизнь. То есть действовать в пределах необходимой обороны.

– Следователь уговаривала во всём признаться, - плачет Вера.
– Кричала на меня, почём зря крыла матом, пугала, что изменит меру пресечения и закроет меня в камеру СИЗО. Не признаешься - намотаю тебе на всю катушку. А в чём мне признаваться? Я с самого начала рассказывала, как всё происходило на самом деле[?]

Никак не хотят смириться некоторые "профессионалы" с тем, что чистосердечное признание уже не является, как в печально знаменитом 37-м, "царицей доказательств". Свидетельством тому - уголовные дела последних лет (Магнитского, Алексаняна, Кудоярова и других). Следователь Хинкалова "ломала" Широконосову, вынуждая её "закрепить" полученные с помощью психического шантажа "признания" совершенно замечательной ремаркой: "Объяснение писала собственноручно, добровольно, без всяких принуждений. Свои показания не буду менять ни на предварительном следствии, ни в суде".