Литературная Газета 6345 ( № 44 2011)

Литературная Газета

Хинкалова была уверена, что крепко подстраховалась, вынудив обвиняемую написать выше приведённую "гарантию". Но и Вера осознала, какие "лапти" жаждет ей "сплести" следователь, посоветовалась с друзьями в милиции, и те снабдили её портативным диктофоном. Чувствительный микрофон был выведен в рукав кофты и добросовестно записал всё, что происходило во время процесса.

Для меня было очевидно, что Хинкалова нарушила не менее четырёх статей УПК РФ, касающихся всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, методов их сбора и оценки доказательств. Более того, действия следователя подпадали под признаки главы 31: "принуждение к даче показаний" и "фальсификация доказательств". А это значит,

что доказательства, добытые с нарушением закона, юридической силы не имеют. Тем не менее они легли в основу обвинительного приговора! И опыт подсказывал мне, что судебный процесс (а их по этому делу было несколько!) не окажется лёгким. Но на нашей стороне были, как мне казалось, веские аргументы. И мы могли рассчитывать если не на оправдательный приговор, то на переквалификацию действий на необходимую оборону или хотя бы на статью 107УК РФ (убийство, совершенное в состоянии аффекта), либо статью 108УК РФ (убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны), санкции которых давали основания оставить мою подзащитную на свободе.

Суд должен был соответствующим образом оценить ещё и тот факт, что в раннем детстве Вера Широконосова получила серьёзную черепно-мозговую травму, и в её поведении наблюдались некоторые странности. Нужна была стационарная судебно-психиатрическая и психологическая экспертизы, но следователь Хинкалова, надеяясь, что предъявленное ею обвинение без сучка и задоринки пройдёт в суде, не сочла нужным их назначить. Я заявил ходатайство и настоял на проведении этих экспертиз, одна из которых показала: подсудимая хотя и была в момент совершаемых действий вменяемой, но "[?]обнаруживает психопатические черты характера в виде несдержанности, вспыльчивости". Другими словами, суд должен был учесть, что в той конкретной ситуации Вера оценивала всё происходящее гораздо острее, болезненнее, чем человек уравновешенный.

Но ничего этого почему-то не учли[?]

Время защищать

Тайна совещательной комнаты свята. Нам никогда не узнать, чем руководствовался суд, принимая столь необъективное и суровое решение. Почему явно надуманные, притянутые за уши, добытые незаконными методами аргументы и доказательства обвинения перетянули на весах правосудия доводы защиты? Почему такой опасной для общества показалась суду слабая женщина - мать-одиночка, воспитывающая маленького ребёнка. Ведь она прекрасно характеризовалась и на работе, и в быту, и в медицинском училище?.. А ведь дело рассматривала опытный судья! И многолетний опыт не помешал ей определить Широконосовой наказание в виде пяти лет лишения свободы.

Само собой, я обжаловал приговор. В областном суде мою жалобу рассмотрели и, поколебавшись, вынесли лаконично-печальное определение: приговор оставить без изменения, кассационную жалобу - без удовлетворения. В определении областного суда так описывается сложившаяся в тот зимний вечер ситуация: "Широконосова стала оттаскивать Бабкина, тот стал за ней гоняться. Она закрылась в квартире Руднева. Щведов и Руднев стали просить осуждённую открыть им дверь, говорили, что всё успокоилось. Рядом стоял Бабкин. Когда Широконосова открыла дверь, то первым в квартиру шагнул Бабкин, но тотчас отошёл назад, зажав живот, сел на корточки".

Тут просто необходим небольшой комментарий к документу кассационного суда.

Не выдерживает никакой критики фраза "Бабкин стал за ней гоняться". На самом деле он жестоко избивал Широконосову: у неё были зафиксированы сотрясение головного мозга, ссадины ниже левого глаза, многочисленные ушибы головы, кровоподтёки на обоих плечах!.. В деле есть соответствующий акт судебно-медицинского освидетельствования. Зачем же судебной коллегии по уголовным делам в столь важном для судьбы человека документе "передёргивать" факты, упрощать, смягчать ситуацию в пользу

потерпевшего? Одно дело - "гонялся", а совсем другое - "избивал". Ответа на эти вопросы нет[?]

Далее в определении сказано: "...первым шагнул Бабкин". Но в материалах дела есть показания, что он не шагнул, а ворвался, отшвырнув дверью Шведова и Руднева! Вызывает недоумение поведение Шведова и Руднева, которые заверили Широконосову, что Бабкин ушёл. Только поэтому Вера и открыла дверь[?] От испуга и неожиданности, защищая себя, она и применила нож[?]

Игнорируя все обстоятельства, суд явно смягчает преступное поведение Бабкина, делая из него "мальчика-ангела", хотя собранные материалы свидетельствуют о том, что вёл он себя не "неправильно", а преступно-агрессивно. Останься он в живых, его следовало бы привлечь к уголовной ответственности за побои и хулиганство. Так в чём же виновата Широконосова, вынужденная защищаться от преступных посягательств?

"[?]В момент причинения Бабкину тяжкого телесного повреждения с его стороны не было общественно опасного посягательства". Не было?! Пьяный, возбуждённый, озлобленный, очень сильный и дерзкий парень избивает женщину во дворе, в сенях, рвётся в дом, чтобы продолжить избиение[?] Да тут кто угодно схватится за нож, как за последний аргумент в неравном споре!

В одном из постановлений Пленума Верховного суда указывается, что "состояние необходимой обороны может иметь место и тогда, когда защита последовала непосредственно за актом хотя бы и оконченного посягательства, но по обстоятельствам дела для обороняющегося не был ясен момент его окончания[?]"

По нашему делу это руководящее положение пленума просто не в бровь, а в глаз.

Время летит быстро. Стоя у зарешеченного окна в комнате для свидания Можайской женской колонии, Вера осыпала поцелуями цветную фотографию своего сынишки:

– Господи, какой же он стал большой, какой взрослый! Это же ему уже[?] да, уже три годика!. Так и вырастет без меня. Вернусь, скажу: я твоя мама, а он меня и не узнает[?]

Что я мог сказать в ответ?.. Через несколько дней, всё ещё находясь под впечатлением посещения колонии, пришёл на приём к председателю облсуда и добился, чтобы дело Широконосовой было истребовано для проверки. Примерно через месяц узнал, что доводы моей жалобы сочли-таки убедительными: на ранее состоявшиеся решения был принесён протест и действия моей подзащитной были переквалифицированы на убийство при превышении пределов необходимой обороны. Вера была освобождена и вскоре оказалась в объятиях своего сынишки.

Суд вынес определение и в адрес руководства Хинкаловой: "в действиях следователя усматриваются признаки фальсификации доказательств". Я, как адвокат, был безусловно рад этому "соломоновому" решению. Но как юрист считал, что Вера Широконосова действовала в пределах необходимой обороны и не должна нести уголовную ответственность. Моё желание "достучаться" до истины подстёгивало и определение президиума Московского областного суда, где утверждалось, что доказательства по делу были сфальсифицированы. Но все мои дальнейшие действия необходимо было согласовать с подзащитной.

Вернувшись домой из колонии, я открыл Библию на одной из закладок. Оказалось - попал на Книгу Екклесиаста. Упёрся взглядом в страницу и нашёл то, что в тот момент отвечало моему внутреннему, душевному состоянию:

"Всему своё время[?] Время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать насаждённое. Время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить[?] Ещё видел я под солнцем: место суда, а там беззаконие; место правды, а там неправда".

Суд может ошибаться! Суд может быть неправым, потому что судьи - не боги, а люди. Но хорошо, что среди них есть те, кто находит в себе сердце, судейскую и житейскую мудрость и[?] Время защищать!