Литературная Газета 6353 ( № 1 2012)

Литературная Газета

И тут, точно шепоток беса, припавшего к левому уху, вползает в голову крамольная мысль: "А ну как премии-то в нашей стране существуют не для того, чтобы поощрять лучших, а совсем даже наоборот[?]" Имеющий очи, да увидит.

Время Скрябина

Время Скрябина

СЕМЬ НОТ

Юрий ДАНИЛИН

Исполнилось 140 лет со дня рождения Александра Николаевича Скрябина. И это событие, безусловно, станет главным в наступившем году. В Новом Манеже открылась выставка по этому поводу. По-моему, очень удачная. Абсолютно непохожая на традиционные

выставки: блестяще оформленная, лёгкая какая-то, со всякими трогательными подлинными свидетельствами жизни и творчества гениального русского композитора. Он родился в "музыкальное" время. Его мама, Любовь Петровна Щетинина училась в Санкт-Петербургской консерватории у Теодора Лешетицкого во времена Петра Ильича Чайковского, в его судьбе принимал участие А.Г. Рубинштейн, дарование юного Скрябина было замечено и всемерно поддерживалось родными и друзьями матери. Сама Любовь Петровна прожила короткую жизнь, всего 23 года. К сожалению, и Александр Николаевич долгожителем не был, но его присутствие в музыке по-прежнему огромно. На открытие выставки собрались очень хорошие люди, преданные творчеству Скрябина. Играл лауреат скрябинского конкурса пианистов Андрей Коробейников. Несмотря на размеры Нового Манежа, всё было как-то по-домашнему просто, уютно и не казённо. Кроме замечательных сотрудников Музея А.Н.Скрябина, других музыкальных музеев столицы надо отметить особую роль нынешнего носителя замечательной фамилии Александра Серафимовича Скрябина. Он неутомимо уже много лет исследует творчество своего знаменитого родственника, вместе с Анной Юрьевной Николаевой поддерживает музыкальные учебные заведения его имени. Только благодаря их подвижничеству и энтузиазму возник и стал заметным Международный конкурс пианистов им. Скрябина, ежегодно музыканты самых разных школ и стран за лучшее исполнение произведений Скрябина по их инициативе награждаются специальными премиями. Наша культура, собственно, и сохраняется благодаря таким преданным и подлинным её подвижникам. Деньгами вокруг всей этой деятельности и не пахнет. И премиями всевозможными тоже. Как ни включу телевизор, там за очередным правительственным поощрением бойко ходит одна и та же дама-журналистка, а потом в строгой учительской манере это же правительство и отчитывает за кретинизм. Мазохизм какой-то. Скрябин по тусовкам не ходит и покровителей не ищет, справедливо полагая, что не в деньгах счастье. А власти, не очень обеспокоенной событиями культуры, только этого и надо.

В последний месяц года в Москве играли Аренского и Глазунова. Событие. Кстати напомнить, что Александр Николаевич Скрябин учился у Аренского. Филармонические планы складываются так странно, что в Большом зале Консерватории, например, почти не звучат произведения Глинки, Римского-Корсакова, Бородина, Мусоргского, и все они печально посматривают со стен, где размещены их портреты. Редкий гость в концертных залах Танеев, никогда не слышим Калинникова, очень редко Свиридова и Гаврилина. Художественное ли руководство в Московской филармонии? Поэтому особая благодарность пианистам Александру Гиндину и Эдуарду Кунцу, блестяще сыгравшим Сонату № 1 фа мажор, соч. 15 А. Аренского в концерте, посвящённом памяти народного артиста СССР пианиста Николая Петрова. С академическим симфоническим оркестром Московской филармонии под управлением Юрия Симонова Концерт Глазунова, как всегда, превосходно играл виолончелист Сергей Антонов. У меня складывается впечатление, что с мастерами именно виолончели нам очень повезло. В этом же месяце неповторимый вечер с виолончелистом Александром Князевым. Исполнялся Концерт №2 Д. Шостаковича с оркестром "Новая Россия". Чтобы понять, что такое виолончель, надо слушать Александра Князева. Он сам - олицетворение этого инструмента и владеет им как никто другой.

В Москву привозили скрипку и альт Никколо Паганини. Итальянский скрипач Массимо Кварта и Юрий Башмет, выступивший одновременно дирижёром и солистом камерного ансамбля "Солисты Москвы", исполняли произведения Паганини, Россини, Моцарта. Инструменты великого итальянца визуально, признаться, произвели большее впечатление, чем концерт.

Английский пианист Фредерик Кемпф не забывает Большой зал Московской консерватории - играл листовскую программу. Безупречная техника, пианист, чувствуется, увлечён романтической музыкой и "Воспоминания о "Норме" Беллини-Листа, Miserere из "Трубадура" Верди-Листа, "Воспоминания о "Дон Жуане" Моцарта-Листа оставили прекрасное впечатление.

Но лучший фортепианный концерт, на мой взгляд, дал Александр Кобрин, лауреат международных конкурсов. Ученик профессоров Т. Зеликман и Л. Наумова, талантливый музыкант, к сожалению, редкий гость в московских концертных залах. Надо отдать должное его смелости. Играть в Малом

зале Консерватории - чистое наказание. Невероятный скрип новых кресел свидетельствует о том, что ремонт в зале осуществлял человек, искренне ненавидящий всякую музыку и фортепианную в частности. Слушатель не в состоянии пошевелиться - тут же раздаётся чудовищный скрип. Как правило, в самом интимном, тихом месте исполняемого сочинения. Кто приглядывал за преображением Малого зала? Надо сообщить это имечко всем, страдающим ежедневно в этих стенах. Исполнителям сочувствую. Но Кобрину важно, видимо, было играть в консерватории, так как выступление посвящалось памяти профессора Л.Н. Наумова. Исключительным был Шопен. Невозможно словами передать то особое состояние, которое приходит с первыми звуками его рояля - они пленительны и необыкновенны, у Кобрина всё прочувствовано, всё красноречиво (если можно так говорить о звуке), тонко и изящно. Редкое взаимопонимание с композитором. И что меня вечно озадачивает - внешне он совершенно непохож на все свои редкие умения. Не обнаружу его имени в афишах ближайших месяцев - выйду, как нынче модно, с плакатом к филармонии "Дайте зал Кобрину". В музыке очень важно слышать исполнителя вовремя.

Тайна полёта персонажа в Вечность

Тайна полёта персонажа в Вечность

ПРЕМЬЕРА

Только летом Валерий Белякович был назначен художественным руководителем Московского драматического театра им. К.С. Станиславского, а в конце ноября уже выпустил первую премьеру - "Шесть персонажей в поисках автора" Л. Пиранделло.

Премьеру эту очень ждали по нескольким причинам. Кому-то очень хотелось, чтобы режиссёр, всю жизнь работавший "в подвале" и начинавший свой театральный путь с самодеятельности, непременно с треском провалился в театре, расположенном в самом центре Москвы, и тем самым лишний раз доказал им, по преимуществу никогда не переступавшим порог Театра на Юго-Западе в связи с его отдалённостью от центра, что там ему и место. При этом не принималось во внимание, что Белякович ставил и в Театре им. Н.В. Гоголя, и во МХАТе им. М. Горького, и на многих провинциальных российских сценах, и в Америке, и в Японии.

Не свой. Чужак. В модных тусовках не тратит время, не проповедует, не поучает. К тому же и спектакли ставит в немыслимо короткие сроки. А главное - не стремится расширить круг близких ему людей за счёт громких имён, ему достаточно того, что о спектакле "Гамлет" писал когда-то выдающийся театровед А. Аникст, что о многих его работах взволнованно и даже порой пафосно писал Л. Аннинский. Кроме того, он ни на миг не забывает, что учителем его был почти забытый сегодня Борис Иванович Равенских, память о котором Белякович хранит очень верно.

Ну а кто-то ждал этой премьеры, горячо желая режиссёру большого успеха. Режиссёру и - театру, который много лет находился далеко не в самом лучшем состоянии, несмотря на сильную труппу и готовность её к работе.

Неслучаен был его выбор первой постановки в Театре им. К.С. Станиславского - именно эту сложнейшую пьесу Л. Пиранделло очень хотел поставить Б.И. Равенских со своими учениками. Но случилось так, что через несколько часов после первой читки пьесы он скончался в подъезде дома, где жил. Тогда Валерий Белякович посвятил памяти учителя один из самых лучших своих юго-западных спектаклей - "Мольер" по "Кабале святош" М. Булгакова, в котором играл иногда в очередь с Виктором Авиловым главную роль. Это был спектакль-событие, в котором живая и больная память смешивалась с далёкими временами и с днём сегодняшним, и в этой смеси рождалась мысль о судьбе художника в эпоху несвободы[?]

Судьба пьесы Л. Пиранделло "Шесть персонажей в поисках автора" в нашей стране довольно непроста. К ней обращались нечасто, останавливаясь именно перед её сложностью - как по форме, так и по содержанию. Но Валерий Белякович - режиссёр изобретательный и настойчивый в своих устремлениях, потому и не убоялся взяться за осуществление мечты своего учителя в память о нём. Как истинный игрок Белякович пошёл на большой риск - во-первых, взявшись за этот литературный материал, во-вторых, соединив его с трагедией Шекспира "Макбет", о которой идёт "дурная слава". Даже артисты английских театров предпочитают не называть её, говоря о "Макбете" "та самая шотландская пьеса". Сочетание двух подобных текстов - риск огромный, но, называя Валерия Беляковича "игроком", я имею в виду то, что стоит за этим понятием в русской культуре, тем более что жизнь этого талантливого режиссёра и артиста пронизана насквозь театром, игрой. Ею отличаются не только его чрезвычайно зрелищные и изобретательно построенные спектакли, но и сам выбор того, к чему он обращается, каждый раз словно бросая вызов судьбе.