Литературная Газета 6358 ( № 6 2012)

Литературная Газета

ни звезды Вифлеемской во тьме.

Лишь дрожит одиноко осина,

подтверждая их путь на земле.

Крупен ствол серовато-зелёный,

грубой выделки листья мелки.

Вся, как провод она оголённый,

как взведённые к бою курки.

Ей не хватит ни слёз, ни сомнений

разбираться,

кто друг, а кто враг,

чей там совести сумрачный гений

тупо тело толкает в овраг,

а потом, проявляя сноровку,

сквозь века изучает корьё,

словно ищет повсюду верёвку

иль какой-нибудь след от неё.

КОЛОМЕНСКИЙ ДУБ

Лицом на царские палаты

и Аввакумов злой острог

стоит дубочек в три обхвата,

Донского помнящий дубок.

Уже замшел, как перестарок,

и лысоват, и шишковат.

Но лист его, как прежде, ярок,

узорчат, глянцев, узловат.

Он молодую душит поросль

железной хваткою корней.

Чихать ему на метропоезд,

бегущий ниткою огней.

Он здесь стоит, как древний витязь,

чугунной цепью обнесён,

а вы, проезжие, дивитесь,

как складен он и крепок он;

как возвышается над всеми,

что часом позже проросли,

его непорченое семя -

плод неотравленной земли.

А всё, что дальше, - скупо, хило,

невзрачно, будто у людей,

которых в тридцать ждёт могила

с венком безвременья на ней.

Казалось бы, одна землица

и те же соки у земли,

да не дано иным прижиться,

восстав из праха и пыли,

поднять раскидистую крону,

где крупно жёлуди висят,

как недозрелые лимоны

иль лампы

ватт по шестьдесят.

1997 ГОД

Картой испещрённой на стене,

бесконечной взлётной полосою

этот городок живёт во мне

где-то между миром и войною.

Слякотно, пустынно и темно.

Острые, недружеские взгляды.

Ни одно на улицу окно

не выходит. Стены да ограды.

На кровавый пир сорви-голов

поставлял он пушечное мясо -

безработных русских мужиков,

набранных поспешно из запаса.

Никогда забыть я не смогу

запах крови, воздух тёмно-сизый;

как танкист дымился на снегу

бросовою стреляною гильзой;

и сидел у времени в плену

возле развороченного дота

"дух", подшитый к делу своему

матерною строчкой пулемёта.

МАЙ. ДЕВЯТЫЙ ДЕНЬ

Как-то скованно и кротко.

Как-то сумрачно и голо.

И наркомовская сотка,

хоть убей, не лезет в горло.

Как же много растеряли

мы геройского народа.

Не звенят почти медали

сорок-памятного года.

За утратою утрата -

Борькин батя, Вовкин батя[?]

Вот сидим мы виновато,

никого не виноватя.

И совсем не безобразник

мутит воду в речке Лете,

чтоб вот так наш светлый праздник

стал девятым днём Победе.

СОЛДАТ ПОБЕДЫ

[?]И памятники сходят с пьедестала

Е. Винокуров

Лет пятьдесят или поболе

в какой-то юбилейный год

воздвигнут по народной воле

солдат.