Литературная Газета 6362 ( № 10 2012)

Литературная Газета

Жизнь и судьба Левона, Рубена и Иосифа Орбели, потомков знаменитого княжеского рода, известного с XII века, свидетельствуют о том, что даже в драматические переломные времена можно каждый свой день отдавать не только служению Отечеству, науке, приумножать духовные и научные ценности своей нации, но и раздвигать границы её ментальности. Каждый из братьев выбрал в науке своё направление. Рубен стал основателем подводной археологии. Он первый, кто в нашей стране перевёл манускрипты великого Леонардо, посвящённые этой тематике, и обобщил фундаментальные труды по истории ведения подводных работ начиная с древнейших времён. Левон, любимейший ученик академика Ивана Павлова, стал создателем эволюционной физиологии и после смерти учителя возглавил Военно-медицинскую академию в Санкт-Петербурге; Иосиф, ученик лингвиста, этнографа, археолога

академика Николая Марра, посвятил свои исследования востоковедению.

По счастью, маловозможному в годы сталинизма для принципиальных, свободно мыслящих людей, все три брата физически уцелели - никто не был репрессирован. Их поведение в сложных политических коллизиях было безукоризненным, так же как и взаимоотношения с коллегами, учениками и оппонентами. Примечательно, что, несмотря на все перипетии борьбы с космополитизмом, Левон Абгарович Орбели навсегда сохранил верность своим зарубежным учителям - Эвальду Герингу и Джону Ленгли. Но Иосиф и Левон были удалены на почтительное расстояние от ведения дел своей жизни - Иосифу не простили ученичества у опального Николая Марра и жёсткой защиты своих коллег непролетарского происхождения. Его бы расстреляли, если бы кто-нибудь увидел, как директор Эрмитажа выносит под полами своего пальто "Мадонну Литта" да Винчи, которую комиссары Внешторга СССР приговорили к продаже за валюту, для того, чтобы после их ухода вернуть шедевр на место.

Левон в 1948году подвергся давлению в связи с преследованиями генетики в СССР. При этом не только отказался уволить сторонников генетики Менделя из возглавляемых им институтов, но и принял на работу уволенных из других научных учреждений. Его несправедливо обвиняли и в отходе от учения Павлова. Он был освобождён от руководства почти всеми возглавляемыми им учреждениями. В этой тяжелейшей ситуации академик Орбели вёл себя с исключительным достоинством, не признал приписываемых ему заблуждений и не покаялся публично в них. В 1954году доброе имя учёного было восстановлено.

Рубен Абгарович умер за несколько дней до Великой Победы. И только в 1947году были опубликованы его основные труды.

Фильм во многом состоялся благодаря поддержке известного армянского общественного деятеля Эдуарда Гуляна. Сами Орбели никогда не забывали о своей принадлежности к армянскому народу, хотя и были носителями наднациональной идентичности, как это всегда чувствовалось в атмосфере старого Тифлиса, где прошла юность братьев, выпускников Третьей Тифлисской гимназии. Значение их вклада в армяно-русское взаимодействие в области культуры, науки, образования, политики сегодня работает как сильнейший код общей исторической памяти и духовного будущего наших новых поколений. В фильме приводятся свидетельства директора Государственного Эрмитажа Михаила Пиотровского, президента Национальной академии наук Армении Радика Мартиросяна, знаменитых учёных, потомков рода Орбели.

В Санкт-Петербурге с XIX века жили и ныне живут шесть поколений этой замечательной фамилии. Братья Рубен, Леон и Иосиф Орбели, получив высшее образование в Петербурге, остались петербуржцами на всю жизнь. Было время, когда об их могилах забыли. К 300-летию города благодаря помощи дирекции Эрмитажа памятники семьи Орбели были приведены в порядок. По признанию автора фильма Ашота Джазояна, самым значительным в создании ленты стала возможность осуществить кинематографическую археологию - разыскать архивные малоизученные документы о жизни и деятельности братьев, не только труды, но и личности которых должны быть сегодня широко известны.

Валерия ОЛЮНИНА

Время отмерено

Время отмерено

ПРЕМЬЕРА

Имя известного в мире австрийского драматурга Феликса Миттерера знакомо нам больше понаслышке: насколько я знаю, постановка молодого режиссёра Сергея Морозова в Санкт-Петербургском молодёжном театре на Фонтанке является первым в России обращением к его творчеству. И любопытно то, что пьеса "Время для посещений" (вернее, четыре одноактовки, её составившие. Перевод с немецкого Татьяны

Федяевой, художник Дарья Горина, художник по свету Евгений Ганзбург, компьютерная графика Александра Лециуса, музыка Арво Пярта) с поистине снайперской точностью попала в магистральное направление афиши театра Семёна Спивака в воплощении его ученика. Подобное совпадение никакими случайностями не объяснить - в основе Молодёжного театра лежат задачи учительские, воспитательные; здесь всегда ненавязчиво и без сентиментальности обращаются к человеческой душе, стремясь пробудить в ней то лучшее, что давно уже опустилось на самое дно и тихо тлеет там в ожидании некоего взрыва или хотя бы толчка. Семён Спивак, как, пожалуй, очень мало кто из сегодняшних наших режиссёров, ощущает боль человека, его потаённый стыд за неумение или нежелание изменить жизнь, его тягу к душевному родству, к не-одиночеству[?]

И Сергей Морозов, чьи спектакли я видела в Костроме, Владимире, Великом Новгороде, во многом идёт по пути своего учителя, разделяя его интерес и любовь к человеку. Просто человеку, любому и каждому.

Перед нами четыре истории, в которых нет ничего необычного: человек из полноценной, достаточно насыщенной и суетливой жизни приходит к другому, находящемуся как бы в иной реальности, в условиях дома для престарелых, больницы, психиатрической лечебницы, тюрьмы. Приходит в ограниченное и определённое "время для посещений", тяготясь и обстановкой "учреждения", и необходимостью делать вид, что всё идёт нормально, как положено. И в этих столкновениях двух реальностей пронзительно звучит нота человеческого одиночества по ту и иную стороны разделяющего барьера, потому что люди давно уже разучились слышать и понимать друг друга, смотреть друг другу в глаза и читать в них[?]

Жанр спектакля обозначен как "семейные истории", но совершенно очевидно, что семейные, самые тесные связи давно уже оборвались между этими людьми - Стариком (Валерий Кухарешин) и Невесткой (Ирина Полянская) в новелле "Отставка"; Мужем (Сергей Кошонин) и Женой (Людмила Бояринова) в "Непонятно"; Стариком (Валерий Кухарешин) и Дочерью (Людмила Бояринова) в "Пшенице на шоссе"; Мужем (Сергей Кошонин) и Женой (Ирина Полянская) в "Преступнице".

В доме для престарелых ("Отставка") в центре расположена жёсткая, неудобная скамья, а где-то сбоку висят уютные, очень домашние абажуры, освещающие непонятно что - разве увядающий фикус с жёлтыми листьями. Здесь живёт Старик. Который не жалуется ни на что, кроме плохого питания и соседа, бывшего нациста. "Я живу сегодняшним днём, ни прошлое, ни будущее для меня не существуют", - категорично заявляет он Невестке. И добавляет: "Мы здесь живём как в отставке[?]"

Этот сегодняшний день в отставке, застывший, словно фикус с пожухлыми листьями под бессмысленными абажурами, Валерий Кухарешин проживает очень сильно, болезненно, остро - каждый миг его сценического существования наполнен живым человеческим ощущением безграничного одиночества, в котором лишь память о любимой собаке придаёт силы. Замученная, издёрганная жизненными заботами Невестка, изумительно сыгранная Ириной Полянской, всё пытается сгладить все углы, примирить непримиримое. Она всё понимает и сочувствует Старику, но что же можно сделать?
– надо только осторожно лгать о жизни в доме без него. Но в момент, когда он даст ей деньги, чтобы купила что-то вкусное собаке, она не выдержит - вернётся в этот скорбный зал ожидания и взвоет, держа деньги в руках, и крик её будет подобен прорвавшемуся нарыву, когда она расскажет, что собаку пришлось усыпить, потому что она не могла жить без своего хозяина. И сквозь её крик словно услышится этот безутешный вой собаки[?]

Ещё одного Старика играет Валерий Кухарешин в новелле "Пшеница на шоссе" - бедного безумца, отправленного мужем дочери в психиатрическую лечебницу, потому что Старик не может смириться с тем, что вместо золотого моря пшеницы, которое он показывал своей маленькой дочери, научив её любоваться живой природой, выстроен отель. Он держит в руках спил дерева и читает по нему историю дерева и историю семьи, а Дочь - Людмила Бояринова (актриса играет очень точно и тонко) заворожённо слушает, как будто возвращаясь в те далёкие и невозвратные времена. Этот спил и этот рассказ так подействуют на неё, что всё, навязанное мужем и объявленное плодами цивилизации, взорвётся раскаянием и - надеждой на то, что всё ещё можно поправить.