Литературная Газета 6382 ( № 35 2012)

Литературная Газета

Тебе, наш храбрый царь, хвала,

благодаренье!

[?]

Ты браней меч извлёк и клятву дал святую

От ига оградить страну свою родную.

Мы вняли клятве сей; и гордые сердца

В восторге пламенном летели вслед отца

И местью роковой горели и дрожали;

И россы пред врагом

твердыней грозной стали!..

О,

сколь величествен, бессмертный,

ты явился,

Когда на сильного с сынами устремился;

И, чела приподняв из мрачности гробов,

Народы, падшие под бременем оков.

Тяжёлой цепию с восторгом потрясали

И с робкой радостью друг друга

вопрошали:

"Ужель свободны мы?..

Ужели грозный пал?..

Кто смелый? Кто в громах на севере

восстал?.."

И ветхую главу Европа преклонила[?]

Со временем претерпело изменение и отношение Пушкина к цензуре, и даже понимание свободы в обществе, когда он считает цензуру необходимой и даже благотворной, а свободу человека в обществе допустимой в пределах закона. "Мысль! Великое слово! Что же и составляет величие человека, как не мысль? Да будет же она свободна, как должен быть свободен человек: в пределах закона, при полном соблюдении условий, налагаемых обществом". Интересен надуманный Пушкиным "Воображаемый разговор с Александром I", где он признаёт великодушие и просвещённый образ мыслей императора: "Я всегда почитал и почитаю Вас, как лучшего из европейских нынешних властителей". Ни о ком другом Пушкин не писал так много и так восторженно, как о нём. И как последний дар, последний восторженный, но грустный привет приносит он императору Александру I перед своим уходом из этого мира в стихах "Была пора[?]", написанных к лицейской годовщине 19 октября 1836 года в последние месяцы его жизни:

Вы помните: текла за ратью рать,

Со старшими мы братьями прощались

И в сень наук с досадой возвращались,

Завидуя тому, кто умирать

Шёл мимо нас[?]

[?]

Вы помните, как наш Агамемнон

Из пленного Парижа к нам примчался.

Какой восторг тогда пред ним раздался!

Как был велик, как был прекрасен он,

Народов друг, спаситель их свободы!

[?]

Александр I всегда был покорен судьбе - "воле всевышнего": "Судьба требует жертв, и я умею ей покоряться". Эти слова произнесены Александром в период войны 1812 года в связи с возможной потерей Москвы. И эта жертва была принесена, Александр I ещё до начала войны допускал потерю обеих столиц, но не был вполне убеждён в неизбежности такой жертвы ввиду огромных потерь Наполеона в Бородинском сражении. Но император Александр предоставил полную свободу действий Кутузову

и Ростопчину, которые сделали всё, чтобы Москва, будучи покорённой, продолжала стоять за себя и Россию. И надо только знать, как Пушкин был горд, как он не однажды, а многократно отреагировал в своём творчестве на принесение этой жертвы:

Пылай, великая Москва!

Настали времена другие:

Исчезни, краткий наш позор!

Благослови Москву, Россия!

("Наполеон")

И ещё:

И ненавидите вы нас[?]

За что ж? ответствуйте: за то ли,

Что на развалинах пылающей Москвы

Мы не признали наглой воли

Того, под кем дрожали вы?

За то ль, что в бездну повалили

Мы тяготеющий над царствами кумир

И нашей кровью искупили

Европы вольность, честь и мир?

("Клеветникам России")

Не менее красноречиво говорит об этом Пушкин в повести "Рославлев" и многих других произведениях.

Что касается язвительных эпиграмм Пушкина, оскорбительных для памяти императора Александра I, то сам он сказал о себе: "Это не лучшая черта моей жизни" ("Карамзин"), и что нельзя судить о человеке по письму, писанному товарищу, школьную шутку считать за преступление, а две пустые фразы принимать за всенародную проповедь.

Надо отдать должное поэту: несмотря на некую неприязнь его к императору Александру I в человеческом плане, он отдаёт ему дань уважения, благоволения как достойнейшему государю России, "взнесённой им над миром изумлённым". И такие его отзывы, такое воспевание славы Александра, всё вместе взятое целиком и полностью перекрывает уколы эпиграмм.

Перечитывая публикации многих современных авторов об императоре

Александре I, я опасаюсь, что личность Александра и в самом деле, по словам

М. Пиотровского, может быть "отодвинута на второй план в русской исторической памяти. Не без помощи Пушкина", подобно личности его ближайшего сослуживца, фельдмаршала Барклая-де-Толли, вызывая "восторг и умиленья" лишь поэтов "грядущих поколений". Считаю долгом русского человека, любителя русской истории, почитателя императора Александра I, способствовать тому, чтобы историческая истина восторжествовала хотя бы на третьем столетии после его рождения и двухсотлетии освобождения им России и Европы.

Екатерина ФЁДОРОВА

Чудо Малоярославца

Чудо Малоярославца

В нашей истории ещё с дореволюционных времён практически в тени остаётся битва за Малоярославец, которая с титаническим напряжением длилась всю осень 1812 года. А ведь именно после этой битвы Наполеон, в восьмой (!) раз взяв город, вынужден был принять катастрофическое решение - уходить из России по старой Смоленской дороге, которая стала для его Великой армии настоящей дорогой в ад.