Литературная Газета 6408 ( № 11 2013)

Литературная Газета Литературка Газета

Основная тема - любовь: к мужчине, к миру, в равной степени и к тому, что ещё существует, и к тому, чего уже нет. Мягкое приятие жизни во всех её проявлениях. Однако в этом нет бесхребетности, нет и отчаяния, а лишь обаятельная женская беззащитность и мудрость.

Кафе. Наш столик. Чашка с капуччино.

От дежавю на сердце лёгкий сбой.

Я женщина, любившая мужчину,

и пережившая мужчину и любовь.

Не зря в

начале рецензии был упомянут Иван Бунин. При совершенно различной манере письма у Анны Бессмертной очень близкое к бунинскому ощущение жизни, любви, хода времени. Тугая спайка красоты и печали. Порой - острая, животная радость бытия. Порой - столь же острая тоска. И всегда - наблюдательность, предельное внимание к деталям и мельчайшим подробностям существования. Возможно, такая прицельность взгляда объясняется ещё и тем, что Бессмертная не только поэт, но и крепкий прозаик со своей интонацией и стилистической повадкой.

Один из лучших в книге, на мой взгляд, цикл "Итальянские письма":

Что подарить тебе? Я подарю тебе день

в нежно-сиреневом и ускользающем шёлке.

Летний, пожалуй... И пусть он запомнится тем,

что принесёт нам. Он будет летящим и долгим.

Может быть, выйдем на площадь кормить

 голубей,

выпьем по чашечке кофе в кофейне у турка,

и попугай-предсказатель билетик тебе

вытащит самый счастливый. Таким будет утро...

Закрыла "Коллекцию сумерек" - и повеяло чем-то безвозвратным, давно отцветшим, но от этого только более драгоценным. Словно передо мной распахнулся чей-то бережно собранный гербарий в позабытой книге.

Анастасия ЕРМАКОВА

Нечастая тишина

Нечастая тишина

ВАШ ВЫХОД!

Тихон Синицын.

Частная тетрадь: Стихотворения разных лет. – Севастополь: ЭКОСИ-Гидрофизика, 2012.
– 68 с.
– Тираж не указан.

Это первая книга молодого поэта Тихона Синицына. Тоненькая, названная со скромностью и достоинством.

Автор преподаёт школярам эстетику, любит рисовать, занимается художественным фото. Будучи севастопольцем, нередко совершает пешие продолжительные прогулки по любимому Крыму, а в недавнее время пропутешествовал по России. Ему, человеку южному, словно не хватало северного воздуха - для полноты русского бытия.

Но как читателей, любителей отечественной поэзии, нас более всего порадуют устремлённость и уже умение молодого автора совершать путешествия внутренние, высказываться точно и тонко. Это случается с литераторами нечасто, потому здесь уместно говорить о вкусе и даре.

На

фоне нынешней повсеместной разнузданности и ложно понятой свободы своеобразным подвигом, если не дерзостью, выглядит укоренённость Т. Синицына в традициях русского стихосложения, его стилистический, лексический, образный консерватизм. Синицын знает, на что идёт, чем дорожит и чем никогда не поступится.

...Мы с тобой останемся

где-то там,

будем петь, дурачиться,

как подроcтки.

Будто нас для этого Левитан

сохранил в последнем своём

наброске.

Он светел, но не желает блестеть, сказали бы про этого автора древние китайцы.

"Георгиевской ленточкой май перевязан[?]" - пишет Синицын о Севастополе, и мы видим, как одна строка способна кратко и скрижально сказать и о молодой цветущей весне, и о вековой героической памяти. О нём же, о родном городе, он говорит лирически, пронзительно:

Я люблю тот город

за шелест пряжи

Малосольной, жгучей морской воды,

За июль, в котором

уснул на пляже.

За апрель, в котором

не знал беды[?]

Это поэт русской культуры, наследующий великой русской литературе, которую Т. Манн назвал "святой". Последний эпитет возник тут неслучайно. Синицын берёт в эпиграфы великих собеседников, будь то Новый Завет (как в стихотворении с красноречивым названием "Псалом") или расстрелянный под Петроградом, в неизвестном месте, в 1921 г. поэт Н. Гумилёв. И учителей себе Синицын выбирает выверенно: приехав в Коктебель на Волошинский фестиваль, идёт в мастер-класс к С. Кековой и Б. Кенжееву.

Тихон Синицын пишет и о пейзаже, открывающемся крымскому взору, и соотносит его с ландшафтом (интерьером) души, а говорит в конечном итоге о самом важном и сокровенном. Достигая соразмерности между внешне-внутренним состоянием природы и души, а также актуальной современностью, в которой, как всегда в жизни, человек оказывается перед судьбоносным выбором. Так происходит и в стихотворении "Памяти иерея Даниила Сысоева" (мы помним, что несколько лет назад этого молодого многодетного батюшку убил в Москве иноверный фанатик):

[?]но светлый херувим, почти

как человек,

глядит задумчиво на русские

святыни...

Человек, глядящий на русские святыни, - это, несомненно, и сам автор. Замечательна спокойная, но и возвышенно-трагическая интонация в этих строках. Элегический тон вообще свойствен этому автору. Коему, верим, "и несут на ладонях тайны / рыболовы из Галилеи", неслучайно упомянутые в стихотворении "Преображение".