Литературная Газета 6424 ( № 30 2013)
Шрифт:
Что ж, если вправду есть (не рай,
Не надо!) мир иной, в котором
Нам представляться будут сном
Находки здешние, потери, –
Не всё ль равно?.. Беда в одном:
Я иногда в тот мир не верю.
* * *
«Поэзия сегодня не нужна...»
Подумай, чт[?] сказала!
Пока с тобою в радость нам она,
Не всё пропало!
«Где двое (Иисусу и двоих
Свидетелей – с лихвою)
Сойдутся, там и Я, – сказал, –
А нас ведь двое!
И Слово – то, что носится, как Дух,
Плоть обретает снова.
А мир всегда вначале к Слову глух,
И глух на слово!
И речью стихотворной дорожит
Он мало, но она-то
Всё время впереди него бежит,
Зовёт куда-то.
* * *
Прекрасно, если дом обжит:
Есть сквозняку где порезвиться!
Посудой он подребезжит,
Листнёт газетные страницы,
Пыль с полки сдунет; из угла
Метнётся в угол: где же выход?..
Как весело волна прошла –
Не беспрепятственно, не тихо!
И мимолётный опыт свой
Уносит в щель, за створ оконный...
И чтобы я – своей живой
Душой, буквально испещрённой
Следами радостей и бед, –
Потом не сохранился где-то?!
Да смысла никакого нет
Тогда давать мне душу эту!
* * *
Органчик – музыкальную шкатулку –
Завёл мне в магазине антиквар
(Хотел продемонстрировать товар.)
Вот напряглась, мне показалось, втулка
И потянула серебристый вал.
Иголки, что ершились в этом вале,
О гибкие пластинки задевали.
И старый вальс так звонко горевал!
Спит гаолян, покрыты сопки мглою,
Мать плачет, плачет юная жена,
Проиграна японская война,
В чужой земле лежат её герои...
И тут внезапно кончился завод.
И я опять в коммерческом музее,
Где из столетья прошлого трофеи
Наш с вами современник продаёт:
Шкафы, часы, коллекции монет,
Разрозненные ложки и стаканы.
На всём – былых владельцев смутный след.
Я, и купив, хозяином не стану.
Поэтому шкатулку не куплю.
«Спасибо!» – продавцу сказал. – «Ну что вы!
Я тоже эту музыку люблю.
Хотите, заведу её вам снова?»
* * *
Стоять на покатой земле,
Всё время рискуя свалиться...
Впервые взлетевшая птица
Надёжней стоит на крыле!
А тут: оскользнись и – привет! –
Исчезнешь, проглоченный бездной.
(Хвостов срифмовал бы: «беззвёздной».)
Так рано, что кажется, свет
Не создан покуда. И так
Пуста
Как будто Начальником света
В исходный допущен я мрак.
ЗЕЛЁНЫЙ ЛИСТ
Он сверху словно лаком весь покрыт,
А снизу – точно шкуркой тронул кто-то.
Мне скажут: он такой имеет вид,
Поскольку у всего своя работа.
Смотри: он внешним глянцем отразил
Избыток летний солнечного света,
А там, в тени, шершавый дышит тыл...
О да, разумно объясненье это.
Но сверху он так радостен для глаз
И так приятен для руки с испода,
Как будто создан именно для нас!
А разве знать о нас могла природа?
* * *
Так же – хриплым карканьем – с утра
Местные вороны нас будили.
И как только с нашего двора
Разъезжались все автомобили
И на службу убегала ты,
Не поев, лишь надкусив печенье,
Крик их умолкал в одно мгновенье,
И они слетали с высоты:
Та – к помойке, та – на край газона.
Самая же смелая ворона
К нам слетала, на откос окна.
Я кормил её твоим печеньем.
По субботам же и воскресеньям
«Милый! – ты смеялась. – Вновь она!..»
Где и с кем теперь ты, я не знаю.
А ворона наша как ручная
Каждый день садится на окно...
Счастье было – сетовать грешно.
Ледяная жажда счастья
БРАТУ
(из цикла "Домой")
Я кровной травою умоюсь
И в землю родную войду
По шею, по локти, по пояс[?]
И скроюсь, как камень в пруду.
И там, средь червей и кореньев,
Как прах в прародительской мгле,
Я стану - сотленной творенью,
Я стану – родною
Земле.
Как высшее счастье приемлю
и знаю, что больше, брат мой,
родную полюбишь ты землю –
лишь только
Землёй став
самой.
* * *
Моя душа повреждена.
Я не умею пить вина,
не нахожу услады в плаче.
И не выходит ни рожна
спастись в уютной бездне сна
или там как-нибудь иначе.
Я пустотой окружена.
Кто убеждён: ему дана
отрада дружбы в час печали,
тот заблуждается – сполна
узнает гибнущий: она
на первой лодке вдаль отчалит.
В чужом дому молюсь одна.
И лишь Христу сейчас видна