Литературная Газета 6425 ( № 31 2013)
Шрифт:
Юрий САПОЖКОВ
Россия
За деревней откроются дали.
Написать бы России портрет.
Купола я бы взял как детали,
Без которых и дали-то нет.
Я, признаться, давно уже понял -
Не от них так Россия светла.
Но закрою глаза – лес да поле,
Да под солнцем поют купола.
Передать, как в душе от росинки
Разгорается утренний свет.
Это был бы рассказ о России,
Без которой меня просто нет.
* * *
Здесь был подвиг исполнен
Краткой жизни земной.
В
Лик Христа надо мной.
Я стоял перед Богом,
Крест несмело творил.
Снять с души моей камень
Покаянно просил.
Неужели вовеки
Мне свой грех не избыть
И до смертного часа
Тяжесть в сердце носить?
Я не вор и не Каин,
Не служил Сатане.
"Не из лёгких твой камень, –
Вдруг почудилось мне, –
Тот, пред кем ты виновен,
Он и снимет твой гнёт,
Если собственный камень
Мне, как ты, принесёт".
Ночная тишина
Жизнь катится, чуть прогибая оси.
Сентябрь, октябрь, ноябрь на перелом.
В который раз уже трёхтомник осени
Выходит в свет огромным тиражом.
Вновь так желанна в городе большом
Мысль о побеге в деревеньку дальнюю –
Там звуки носят мягкие сандалии
Или бесшумно бродят босиком.
Очнулся дождь и перешёл на шёпот.
Он что-то шепчет мне о ноябре.
Морозец ночью сможет ли заштопать
Зияющие лужи во дворе?
Я привожу в порядок мысли давние
По праву возраста...
Я очень тороплюсь:
Вдруг, как минёр, не выполнив задания,
На тишине бессонниц подорвусь!
Какая ночь!
С одной звездой-пробоиной.
Мне говорил знакомый старшина:
«Страшна, конечно, тишина до боя.
Страшнее – после боя тишина...»
Жизнь катится...
Строка
Не по томам, что на лотке
Покоятся горою,
Поэта ценят по строке,
Единственной порою.
Миры раздумий и страстей
Она одна вбирает.
Бывает, что и жизни всей
На строчку не хватает...
Теги: поэзия , литература
Чёрный дым небылиц
Сто лет назад был окончен и опубликован роман Андрея Белого "Петербург".
Мы не знаем, каким был человек сто лет назад. Издатели тогда отпечатали тысячи книг: романы, биографии, письма; в них рассказано про ссоры, обиход, общественную деятельность, но в них нет главного - бытовых мыслей. Человек (сам по себе) живёт не в театре, не на балу и даже не в трактире. Он живёт, пока идёт от дома к присутственному месту, когда сидит в отхожем месте, пока стоит на перроне, когда готовится ко сну – всякий раз, когда мысли его формируются вольно, без принуждений. В эти мгновения он проявляет свои подлинные интересы. Что его беспокоит? К чему он стремится? Об этом написано непростительно мало.
Нам известны события начала XX века в России, но какие из них действительно волновали москвичей, петербуржцев? Мы знаем факты, но не знаем людей. Писатели
Произведение модернистическое. Символы, намёки, онейризмы – «чёрный дым небылиц». Казалось бы, абсурдно искать здесь, в произведении о «приливах ерунды», что-то конкретное, тем более – документальное . Но Андрей Белый хотел создать мифическую, мыслительную какофонию, поэтому должен был использовать не образы, но именно мысли, причём самые заурядные, как раз бытовые мысли прохожих, а не пламенные силлогизмы заседаний. Роман большой (первая редакция – 30 авторских листов), и мыслей таких потребовалось множество. Выдумать их трудно, да и к чему? Проще – взять подлинные. Так, Андрей Белый невольно (или нарочно?) стал бытописцем, только бытописал не сцены жизни, но вольные рассуждения петербургских прохожих.
«Эх, сударь мой! Роман – это зеркало, с которым идёшь по большой дороге. То оно отражает лазурь небосвода, то грязные лужи и ухабы» (Стендаль. « Красное и чёрное» ). Андрей Белый выбрал зеркало из тех, что отражают не поступки, но мысли; поставил его к поребрику на Невском проспекте и записал всё, в нём отразившееся. Материал получился любопытный. Поэтому «Петербург» сегодня интересен – можно сравнить обывателя современного и обывателя тех далёких лет.
Прежде чем говорить об этом сравнении, нужно сказать ещё несколько слов о самом романе.
Гравюра Ольги Остроумовой-Лебедевой
Всё метафизическое, абстрактное в «Петербурге» стянуто банальными, но неизменно прочными сюжетными клёпками: интригами, убийствами, изменами. Николай Аполлонович увлёкся Софьей Петровной; муж Софьи Петровны ревнует, бутетенится, теряет стойкость офицера – желает убить себя, убить Николая Аполлоновича, который должен взорвать отца-сенатора, так как привлечён в кружок террористов. Жена Аполлона Аполлоновича уехала с любовником в Испанию, но через несколько лет вернулась домой, не зная, что в доме этом уже тикает заведённая сыном бомба (помещённая в сардинницу). И Сергей Сергеевич сходит с ума после неудачной попытки повеситься; и незнакомцы в масках крутятся на балу; и провокатора Липпанченко ножницами убивает его же подопечный – Дудкин; и бомба, которую Николай Аполлонович хотел бы остановить, пропала, и никто не знает, где она, и взорваться она может в любую минуту. И полиция, и подозрения, и любовные записки не от той женщины[?] Если читателю, не знающему работ Белого, рассказать эти сюжетные ходы, то «Петербург» ему покажется романом занимательным, приключенческим. Однако разочарование случится быстро – от первых же глав, от первых же строк.