Литературная Газета 6431 ( № 38 2013)
Шрифт:
Изначала Афинской
растленна
Демократия – вязкое дно.
И давным устарела давно
Шутка английского
джентельмена.
Но занятней всего было то,
Что из тех, кто хоть
что-нибудь стоит,
Кто хоть что-то творит
или строит,
Не покинул Россию никто.
Какая горечь, какое, возможно, сожаление о собственном отъезде среди нового огромного мира,
Что Эллада, что Египет,
Если к небу вознесён
Чёрный параллелепипед,
Ван Дер-Роэ чёрный сон.
Стихи, которые я привёл, мне прислал Межиров весной 2006 года, сопроводив подборку короткой запиской: «Дорогой Серёжа, отобрали много, чтобы Вам было легче проследить канву и отобрать нужное. Спасибо за дружеское внимание. А.П. Межиров. 20 марта 2006». Мы напечатали всё, что прислал старый поэт, целиком одну газетную страницу «Литературки». Кроме того, однажды мне передали подборку с изустно переданной просьбой подборку эту не печатать. Своеобразное письмо или подарок мне лично. В подборке было как минимум одно стихотворение, которое, насколько я знаю, никогда не печаталось. Это были стихи, посвящённые Льву Гинзбургу – великому переводчику с немецкого и страстному публицисту-антифашисту. Он как журналист в своё время встречался со многими нацистскими преступниками. Я был знаком с этим невысоким полным, чем-то похожим на колобка, человеком. Жизнь Гинзбурга оборвалась совершенно неожиданно – в шестьдесят с небольшим, за несколько дней до того, как он должен был пойти в загс со своей последней возлюбленной – австрийской журналисткой. Замечательные строки посвятил ему Межиров:
Не забыт наверняка
Гинзбург Лёва, –
повелитель языка,
пастырь слова.
Он на виллы палачам
заявлялся по ночам,
Разговор не разглашать
обещался.
Обещанье нарушать
Не боялся.
Не боялся ни ножа,
Ни кастета.
Жил на свете не дрожа.
И вообще-то
Опасался пустяка,
Только тени.
Адюльтера, например,
Где-то в Вене.
И однажды мне сказал
Из-под спуда:
Неудавшаяся жизнь
Тоже чудо!
А вскоре – подумать только, как незаметно пролетели почти четыре года! – в Москву пришла весть о том, что Межирова не стало. Из жизни ушёл один из самых значительных поэтов Великой Отечественной войны. От жизни тех, кто его хорошо знал и сохранил с ним добрые отношения, «отпала», говоря его словами, «заметная долька» жизни. Но главное всё же не только личное: смерть Межирова – стала ещё одной скорбной чертой, подведённой под ушедшей, великой и трагической эпохой.
Тело поэта было кремировано. Два десятка лет назад Александр Петрович пересёк океан с билетом в один конец. Судьба предоставила обратный билет его праху. Прах захоронен в Переделкине, на писательском кладбище, в сентябре 2009 года.
...А в Нью-Йорке прекрасного поэта Александра Межирова поминали 31 мая 2009 года в эмигрантском ресторане «Русский самовар». Знаю об этом потому, что устроители прислали мне приглашение. Но до Брайтон-Бич слишком далеко...
Теги: Александр Межиров , поэзия
«Мыслью плещет, речью говорится»
В Государственном мемориальном историко-литературном
По дороге к Дому
Приехав в Овстуг, в музей-усадьбу, я вышла в парк одна, ранним утром. Деревья парка расступались, словно указывая путь. Пройдя по дорожке к памятнику, стоящему, точнее, сидящему у пруда, приблизившись к нему, я попала под взгляд. Взгляд принадлежал античному мыслителю, жрецу, повелителю, воплощённому в русском поэте. За спиной Тютчева, чуть поодаль, в утреннюю воду, в двойную бездну смотрели лебеди. Хорошо, что рядом с ними, слегка снижая картину сказочной красоты и тридесятого царства, располагалось семейство уток. Утки выглядели более обыденно, хотя тоже символизировали[?] Более чем достаточно для метафизического настроения, но когда я оглянулась на Дом… Дом, без всякого сомнения, был Храмом, и несколько тысячелетий омывало его незримыми восходящими потоками.
Обветшавший усадебный дом был разрушен до основания, разобран на кирпичи с согласия владельцев ещё задолго до революции. 70 лет на этом месте пасли коров. Но недалеко из тех же камней была сложена маленькая сельская школа, а в ней не могла не теплиться, не могла не разгораться память. Там продолжали жить стихи и книги. Любовью, культурной памятью и волей Владимира Даниловича Гамолина, учителя русского языка и литературы, усадебный дом Тютчевых был восстановлен в 1986 году, точнее сказать, воскрешён - по нескольким сохранившимся изображениям. И вот стоит на холме живой солнечный дворец, храм. И к нему теперь со всей области стекаются, сливаясь воедино, два потока: любящие поэзию, литературу, желающие поближе познакомиться с жизнью и творчеством поэта и влюблённые – свадебные кортежи.
По дороге во Вщиж
Посреди дороги у кургана лежит камень. На нём высечены две первых строфы стихотворения:
От жизни той, что бушевала здесь,
От крови той, что здесь рекой лилась,
Что уцелело, что дошло до нас?
Два-три кургана видим мы поднесь...
Да два-три дуба выросли на них,
Раскинувшись и широко и смело,
Красуются, шумят, и нет им дела,
Чей прах, чью память кроют корни их…
На этом самом месте по дороге во Вщиж мы постояли на легендарном кургане, прочитали эти строки на камне.
Кто – мы? – надо сказать, что тютчевский проект «Мыслящий тростник» своим рождением, воплощением в жизнь во многом обязан двум солнечным и креативным женщинам – москвичке Марине Анашкевич и Оксане Шейкиной, директору музея-заповедника «Овстуг». Под их руководством углублялась и в тему, и в тютчевские заповедные места небольшая группа членов жюри и финалистов конкурса, которые приехали на брянскую землю впервые. Мы продолжили путь на автомобиле – несколько километров по полям и перелескам – и достигли скоро маленького селения: в высокой траве и деревьях пряталось несколько домиков. Миновав дикий ржавый указатель сразу во все стороны, вышли на высокий берег Десны. На мыс, где стоял в IX–XII веках древнерусский княжеский город Вщиж. В XIII веке город с храмовыми постройками, с ювелирными, гончарными, кузнечными мастерскими был сожжён до основания. Раскопки и исследования, проведённые здесь в 40-х годах прошлого столетия академиком Б. Рыбаковым, открыли множество интереснейших артефактов, в том числе очень древних. Люди здесь жили – в прямом смысле – всегда.
С изумлением узнала, что здесь, рядом, в лесах скрывается озеро Святое – маленькое, круглое… С чистейшей водой и колокольными звонами в бездонной глубине. Увидев его изображение на картине в местной церковке, выполняющей по совместительству роль краеведческого музея, я чуть не ахнула: да это же близнец нашего Светлояра! – того самого, на дно которого ушёл легендарный град Китеж…
Так вышло, что перед поездкой в Овстуг задумала я провести у нас на нижегородской земле фестиваль-семинар «Светлояр русской словесности». Вот оно как сразу аукнулось и откликнулось… Думаю, получится интересно.