Литературная Газета 6449 ( № 6 2014)

Литературная Газета Литературка Газета

Удались Быкову страницы, посвящённые немногим писателям, которых он не использует в качестве опор для собственных построений. Такова, к примеру, Ахматова: победительно возноситься над нею нет желания, и ничто не мешает автору включить ту сдержанную и деловито-уважительную интонацию, которая могла бы преобразить его книгу, когда бы не была такой редкостью.

Идеи и хаос

Валерий Вьюгин. Политика поэтики: очерки из истории советской литературы. – СПб.: Алетейя, 2014. – 400 с. – 1000 экз.

Книга очерков доктора

филологических наук, ведущего научного сотрудника ИРЛИ Валерия Вьюгина совсем не похожа на быковскую. Дело не только в том, что Вьюгина, как на подбор, интересуют авторы, которых Быков проигнорировал – Платонов и Хармс, Серафимович и Маршак… Если Быков обращается к старшим школьникам, которые что-то слышали и, возможно, кое-что читали, то Вьюгин пишет для посвящённых. Не менее трети его книги занимают старания определиться с терминами «символизм» и «иносказание», «мимесис» и «авангард», причём в итоге можно утверждать лишь то, что понятия остались расплывчатыми.

Значительно интереснее (для среднего читателя) становится книга, когда Вьюгин переходит к конкретике – наглядной демонстрации прагматического использования советской литературы с помощью кино. Автор показывает, как именно расставлялись акценты при экранизации «Чапаева» Фурманова, «Цемента» Гладкова, книг Лавренёва и Островского; кино было средством массовой пропаганды, и советская литература, уже несущая идеологический заряд, находя выражение на экране, дополнительно заострялась или упрощалась. Особое внимание Вьюгина заслужил проект «Литературная учёба», в котором вырабатывался язык соцреализма.

Наконец, важной составляющей книги в связи с темой «поэтики и политики» стала глава, посвящённая детской литературе – «важнейшей части коммунистического строительства». Здесь автора более всего занимает фигура Самуила Маршака – в силу присущего ему «точного предугадывания изменения социального климата», как деликатно выражается Вьюгин. Описывая историю и предысторию советской детской литературы, наблюдая за кропотливой черновиковой работой Маршака, автор делает вывод, что «поэтика умеренного аллегоризма» стала «одним из удачных риторических компромиссов», на которых строилось сосуществование политики и частной жизни в Советском государстве.

Потомки атлантов

Литературная матрица: Советская Атлантида. – СПб.: Лимбус Пресс, 2014. – 528 с. – 3000 экз.

Из всей рассматриваемой тройки «Литматрица» – книга самая неоднородная. Она такой и задумывалась: современный писатель выбирает себе писателя несовременного (ну, то есть по определению: Атлантида же) – и начинает доказывать, что конкретно этот писатель ещё весьма и весьма свеж (в отличие от других, не будем показывать пальцем). В этом сила «Литматрицы»: к субъективному впечатлению, не претендующему на широту обобщения, не придерёшься, а живости его – порадуешься. В этом же её слабость: прикосновением волшебной палочки любознательности всякий раз воскрешается лишь один или другой писатель-атлант, прочие остаются под спудом, да ещё иногда и дополнительно заляпываются кровушкой, чтобы выгодно оттенить избранника: глядите-ка, на фоне B наш A совсем не так плох, а потом и время было такое! Если книга Быкова имеет одну заявленную цель (русская культура и без того довольно бедная, так не отринем же 70 лет советской литературы) и одну систему авторских симпатий и антипатий, то «Литмат­рица» цели имеет куда более возвышенные (разглядеть и приблизить огромный пласт литературы), а воплощение бессистемное.

И всё же это крайне важный опыт. Интересен он не тем, что интеллигентнейший Илья Бояшов «к облегчению своему не замечает душегубства» за бойцом ЧОНа Артёмом Весёлым, не тем, что Михаил Елизаров последовательно опровергает «зверства» Аркадия Гайдара, а Герман Садулаев, наоборот, легко и с ходу признаёт их и за

Гайдаром, и за Николаем Островским, ибо не судят победителей... И не тем даже интересен, что в конце концов актуальным оказывается всё – от «мясистого и самодостаточного цветка зла» (Шаргунов о Серафимовиче) до мудрого и гуманнейшего (в изложении Алексея Варламова) Шукшина. Всё это было бы очень хорошо, когда бы не было так фрагментарно.

Главная заслуга проекта «Литературная матрица: Советская Атлантида» в том, что он подтверждает: Атлантиды-то никакой нет, советский период – не мёртвая страна, но, правда, сейсмоопасная зона. В любой момент можно протянуть руку, снять с полки том если не любой, то один из многих (мертворождённые сочинения отсеялись естественным течением вещей и времени), принудить себя к чтению (вот без вдумчивого самостоятельного прочтения – никак не обойтись) – и окажется, что всё живо, всё глядит и дышит. А когда читающие писатели и неписатели научатся относиться ко всем талантливым советским творцам так же снисходительно, как к своему персональному избраннику, – тут-то и успокоятся тектонические пласты, и наступит у нас согласие.

Теги: литература

Пятикнижие № 6

ПРОЗА

Надежда Городецкая. Остров одиночества.
– СПб.: Росток, 2013. – 845 с. – 1000 экз.

Первая женщина-лектор на богословском факультете Оксфордского университета. Первая женщина-профессор Ливерпульского университета. Надежда Городецкая хлебнула горя в революционной России и вместе с десятками тысяч других беженцев оказалась сперва в Константинополе, во Франции была журналисткой и пробующей свои силы писательницей, и, наконец, в Англии – учёной дамой, никогда не порывающей связи с родиной. Этот толстый том, вышедший в издательстве "Росток", впервые представляет русскому читателю всю её долгую жизнь: биографию, роман «Несквозная нить», множество очерков и рассказов и отлично удавшиеся ей интервью: встречи с Буниным, Куприным, Цветаевой, Тэффи, Ходасевичем[?] Художественное наследие Городецкой в основном автобиографично, что до некоторой степени его обедняет. Но это всё же «изящное дарование», которое признавал Зайцев, «любящее сердце», о котором писал Куприн, – и потому творчество этой эмигрантской писательницы, несомненно, стоит того, чтобы с ним познакомиться.

ПОЭЗИЯ

Сергей Казначеев. Сон камня: Стихи и переводы. – М.: ИПО «У Никитских ворот», 2013. – 111 с. – (Серия: Московские поэты). – 300 экз. 

Автор десятка книг – прозаик, критик, доцент кафедры теории литературы и литературной критики Литературного института, Сергей Казначеев представил на суд ценителей поэзии свою вторую книгу стихов. Это лирические стихи на самые разные темы – о Родине, зарубежные впечатления, стихи о сути литературного творчества и публицистические высказывания об утопии и сегодняшнем дне Отечества. Стихи полны неожиданных сравнений и метафор, таких, например, как в стихотворении «Каспий»:

Старый Каспий, мохнатый и тусклый.

Он в пустыне, как в шубу, одет.

Здесь разгадка идей Заратустры,

в этой плотной и сильной воде...

В книге есть немало стихов о городе и деревне, которые «с мест не сойдут», а поэт пытается примирить эти две человеческие вселенные картинами вечной природы: «Борюсь со смертью огорода и ежевики у плетня... А вдруг когда-нибудь природа возьмёт и воскресит меня?» Завершают книгу «Вольные переводы» с польского, белорусского и немецкого языков...