Литературные вечера. 7-11 классы
Шрифт:
Когда волнуется желтеющая нива,
И свежий лес шумит при звуке ветерка,
И прячется в саду малиновая слива
Под тенью сладостной зеленого листка;
Когда росой обрызганный душистой,
Румяным вечером иль утра в час златой,
Из-под куста мне ландыш серебристый
Приветливо кивает головой;
Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он, —
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе, —
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу бога…
Первый ведущий :
Барский дом был похож на все усадьбы: деревянный, с мезонином.
Ужасная судьба отца и сына.
Жить розно и в разлуке умереть,
И жребий чуждого изгнанника иметь
На родине с названьем гражданина!
Но ты свершил свой подвиг, мой отец,
Постигнут ты желанною кончиной,
Дай бог, чтобы, как твой, спокоен был конец
Того, кто был всех мук твоих причиной!
Второй ведущий :
Но, несмотря на это, Тарханы всегда оставались для Лермонтова родным домом. Здесь впервые его взору открылся прекрасный мир природы. Здесь он услышал народные песни и сказки. Сюда стремился он, эти места вспоминал в шуме праздной великосветской толпы и в трудные минуты.
Как часто, пестрою толпою окружен,
Когда передо мной, как будто бы сквозь сон,
При шуме музыки и пляски,
При диком шепоте затверженных речей,
Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски,
Когда касаются холодных рук моих
С небрежной смелостью красавиц городских
Давно бестрепетные руки, —
Наружно погружаясь в их блеск и суету,
Ласкаю я в душе старинную мечту,
Погибших лет святые звуки.
И если как-нибудь на миг удастся мне
Забыться, – памятью к недавней старине
Лечу я вольной, вольной птицей;
И вижу я себя ребенком, и кругом
Родные все места: высокий барский дом
И сад с разрушенной теплицей;
Зеленой сетью трав подернут спящий пруд,
А за прудом село дымится – и встают
Вдали туманы над полями.
В аллею темную вхожу я; сквозь кусты
Глядит вечерний луч, и желтые листы
Шумят под робкими шагами.
И странная тоска теснит уж грудь мою:
Я думаю о ней, я плачу и люблю,
Люблю мечты моей созданье
С глазами, полными лазурного огня,
С улыбкой розовой, как молодого дня
За рощей первое сиянье.
Так царства дивного всесильный господин —
Я долгие часы просиживал один,
И память их жива поныне
Под бурей тягостных волнений и страстей,
Как светлый островок безвредно средь морей
Цветет на влажной их пустыне.
Когда ж, опомнившись, обман я узнаю
И шум толпы людской спугнет мечту мою,
На праздник незваную гостью,
О, как мне хочется смутить веселость их
И дерзко бросить им в глаза железный стих,
Облитый горечью и злостью!
Третий ведущий :
Нельзя сказать, что жизнь Лермонтова, если смотреть на нее со стороны, была полна невзгод. Он, конечно, рано осиротел, но детство его прошло под крылом беззаветно любящей и богатой бабушки. Многочисленная просвещенная родня, блестящее общество, полная материальная обеспеченность. Благородный Университетский пансион, Московский Университет, школа гвардейских юнкеров, лейб-гвардии гусарский полк, юнкерские кутежи, великосветские балы, ослепительно красивые, утонченные женщины, благородные, умные друзья – во всех перечисленных атрибутах светской жизни юный поэт не испытывал недостатка. Лермонтов не голодал в молодости, как Некрасов, не ссылался на каторгу, как Достоевский, не был разжалован в солдаты, как Полежаев, не жил в вынужденной эмиграции, как Герцен, не чах от туберкулеза, как Белинский. Но он с ранних лет ощущал внутренний конфликт с окружающей
Четвертый ведущий :
«Он обогнал самого себя на 100 лет», – писала Ахматова. Осознание своего полного одиночества рождало грустные и горькие строки:
Как в ночь звезды падучей пламень
Не нужен в мире я.
Хоть сердце тяжело, как камень,
Но все под ним змея.
Меня спасало вдохновенье
От мелочных сует;
Но от своей души спасенья
И в самом счастье нет.
Молю о счастии, бывало,
Дождался, наконец,
И тягостно мне счастье стало,
Как для царя венец,
И все мечты отвергнув снова,
Остался я один —
Как замка мрачного, пустого
Ничтожный властелин.
Второй ведущий:
Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.
Я раньше начал, кончу ране,
Мой ум не много совершит;
В душе моей, как в океане,
Надежд разбитых груз лежит.
Кто может, океан угрюмый,
Твои изведать тайны? Кто
Толпе мои расскажет думы?
Я – или бог – или никто!
Я жить хочу! Хочу печали
Любви и счастию назло;
Они мой ум избаловали
И слишком сгладили чело.
Пора, пора насмешкам света
Прогнать спокойствия туман;
Что без страданий жизнь поэта?
И что без бури океан?
Он хочет жить ценою муки,
Ценой томительных забот.
Он покупает неба звуки…
Он даром славы не берет.
(Звучит романс на стихи М. Лермонтова «Белеет парус одинокий…» Музыка А. Варламова)
Третий ведущий :
За Черной речкой – в снеге талом
Раздался выстрел – и на снег
Со взором мутным и усталым
Упал усталый человек.
28 января 1837 г. Лермонтов написал первую часть стихотворения «Смерть поэта». Это стихотворение – поступок Лермонтова и восход его на русском поэтическом небосклоне. И не только на поэтическом. Это, если хотите, было его 14 декабря, на которое он вышел один, с ним не было восставших полков. Этим стихотворением поэт брал на себя великую миссию быть продолжателем дела Пушкина. Это было и пророчество собственной судьбы, добровольно избранной им.
(Чтец декламирует первую часть стихотворения «Смерть поэта»)
Четвертый ведущий :
Первую часть стихотворения Бенкендорф проглядел. А, может быть, решил не заметить, полагая, что лучше не привлекать внимания к «особе покойного». Самое лучшее, считал он, на подобные легкомысленные выходки не обращать внимания, тогда слава поэта быстрее померкнет.
(Чтец декламирует вторую часть стихотворения «Смерть поэта»)
Первый ведущий :
Бенкендорф докладывал: «Я уже имел честь сообщить вашему императорскому высочеству, что я послал стихотворение гусарского офицера Лермонтова генералу Веймарну, дабы он допросил этого молодого человека, содержал его при Главном штабе без права сноситься с кем-либо извне, покуда власти не решат вопрос о его дальнейшей участи, и взятии его бумаг как здесь, так и на квартире его в Царском Селе. Вступление к этому сочинению дерзко, а конец – бесстыдное вольнодумство, более чем преступное».
Второй ведущий :
Николай I отвечал: «Приятные стихи, нечего сказать: я послал Веймарна в Царское Село осмотреть бумаги Лермонтова и, буде обнаружатся еще другие подозрительные, наложить на них арест. Пока что я велел старшему медику гвардейского корпуса посетить этого господина и удостовериться, не помешан ли он; а затем мы поступим с ним согласно закону».
Чтец :
Высочайшее повеление: «Лейб-гвардии гусарского полка корнета Лермонтова за сочинение… известных стихов, перевесть тем же чином в Нижегородский драгунский полк».