Литва в 1940-1991 годах. История оккупации
Шрифт:
Согласно программе построения коммунизма в период правления Брежнева различия в жизни деревни и города должны были стать ближе. Поскольку условия труда и жизни стали схожими, рабочим и крестьянам пришлось слиться в единый класс. В результате не только были разрушены усадьбы и фермеры согнаны в поселения, но и в селах была построена та же инфраструктура, что и в городах (школы, детские сады, больницы, залы для проведения культурных мероприятий, магазины, предприятия сферы услуг, столовые, медицинские пункты и т.д. были сконструированы). Планировалось превратить деревни в агрогородки: были построены многоэтажные жилые дома, заасфальтированы дороги в населенных пунктах, проложены тротуары и установлены центральное отопление, водоснабжение, канализация и другие системы. Это не всегда соответствовало реальным потребностям деревни, но было идеологически оправдано и одобрено директивами. Тем не менее, по сравнению с ситуацией в сельской местности Литвы в первое десятилетие коллективизации, в 1970-х и 1980-х годах жизнь сельского населения улучшилась: получая регулярную зарплату за работу, они также получали некоторый доход от своих личных подсобных хозяйств.
Советская модернизация
22 января 1974 года скончался давний глава советской администрации оккупированной Литвы и один из самых известных литовских коллаборационистов Антанас Снечкус (1903-1974). Партийная номенклатура устроила чрезвычайно торжественный траур и начала превозносить Снечкуса (назвала город в его честь [ныне Висагинас] и т.д.). В жизни Снечкуса были разные аспекты политической деятельности. В годы сталинизма он был активным создателем коммунистической тоталитарной системы в Литве, организатором и министром репрессий и депортаций классовых врагов — «кулаков», борцом с антисоветским подпольем. После смерти Сталина и потепления политического климата Снечкус адаптировался к изменившемуся характеру режима и использовал предоставленные ему более широкие права в управлении Советской Литвой (особенно в областях экономики, культуры и общественной жизни). Однако он по-прежнему был безжалостен по отношению к национальному подполью и диссидентам и запрещал всевозможные политические инициативы; он всегда был воинствующим атеистом и фанатичен в своей ненависти к религии и духовенству. В соответствии с директивами Кремля и своевременно реагируя на меняющуюся политическую ситуацию в СССР, он и его окружение всегда пытались выявлять и контролировать возникающие в литовском обществе враждебные настроения по отношению к правящему режиму.
Поскольку Снечкус не оставил после себя хотя бы косвенного преемника, начались лихорадочные поиски будущего первого секретаря ЦК ЛКП. 19 февраля 1974 года газета «Tiesa» объявила Петраса Гришкявичюса новым партийным лидером ЛССР ; он был бывшим первым секретарем Вильнюсского городского комитета партии. Для многих это было неожиданностью, но это был компромисс, удовлетворивший как Кремль, так и часть руководства ЛКП, которые не принимали таких кандидатов, как обрусевший председатель Совета министров ЛССРМанюшис, или очень активный секретарь ЦК ЛКП Альгирдас Ференсас. Благодаря своему стилю руководства, особому послушанию и уступчивости, Гришкявичюс соответствовал стандартному профилю лидера эпохи Брежнева. Имея почти 20-летний опыт работы в центральных структурах ЛКП, он был хорошо известен литовской партийной номенклатуре и пользовался уважением за свое довольно тихое и сдержанное поведение. До самой его смерти Гришкявичюс старался добросовестно выполнять директивы Кремля, внес большой вклад в экономическую интеграцию Литвы в советскую экономику и боролся с инакомыслящими. За годы его пребывания у власти в Литве еще больше укоренились показная эффективность, лесть, бездеятельность номенклатуры и особенно партийных служащих, протекционизм и коррупция.
Альбертас Лауринчюкас, редактор газеты, Петрас Гришкявичюс, первый секретарь Центрального комитета Коммунистической партии Литвы; и Витаутас Сакалаускас, председатель Совета министров Литовской ССР.
Гришкявичюс редко путешествовал по Литве, редко встречался с так называемыми «трудовыми коллективами» и советскими общественными организациями. Он правил из здания ЦК ЛКП через своих заместителей, секретарей ЦК: Антанаса Баркаускаса, Лионгинаса Шепетиса (с 1976 г.), Альгирдаса Ференсаса, Альгирдаса Бразаускаса (с 1977 г.), Валерия Харазова, Николая Дыбенко (с 1978 г.), Рингаудаса Сонгайлы, Витаутаса Астраускаса (с 1981 г.) и председателя Совета Министров ЛССР ЮозасаМанюшис, Рингаудас Сонгайла (с 1981 г.), Витаутас Сакалаускас (с 1985 г.). Такой стиль руководства отдалил Гришкявичюса от партийной номенклатуры, особенно от ее второго эшелона — руководителей компаний, заводов, различных организаций, колхозов и совхозов. Снечкус знал почти всех их лично, и они его боялись, в то время как Гришкявичюс не был для них таким авторитетом. Невозможность контролировать всю номенклатуру еще больше усилила ее произвол и злоупотребление служебным положением. Эти лидеры контролировали производство потребительских товаров и торговлю, а также распределение принадлежащих государству квартир, автомобилей, мебели, бытовой техники и других товаров, которые были в дефиците. Определенным образом, первый уровень номенклатуры — руководство администрации ЛССР : руководители ЦК ЛКП и Учреждения ЛССР, подчиненные республике, партийные секретари городов и районов и другие функционеры аналогичного ранга, которые не имели прямого доступа к этим продуктам на ежедневной основе, зависели от этих менеджеров. В соответствии с классическим принципом коррупции — «Я чешу тебе спину, ты чешешь мне» — права и полномочия использовались в целях личного благополучия и наживы. Подобная система действовала на всех уровнях общества. Нехватка продуктов и стремление к лучшей (более зажиточной) жизни стали отличительной чертой «зрелого социалистического общества».
Придя к власти, Гришкявичюс изначально не посягал на кадры Снечкуса, но их количество уменьшилось: одни умерли, другие ушли на пенсию. В 1977 году он выдвинул одного из своих конкурентов, амбициозного Ференсаса, на пост главы литовского профсоюза (тот застрелился в 1994 году). В окружении Гришкявичюса стали появляться не только посредственные, но и более молодые, энергичные и часто более интеллектуальные люди с политическими навыками (Шепетис, Бразаускас). Но Гришкявичюс в основном полагался на своих единомышленников, опытных партийных функционеров. В 1981 году после увольнения Манюшиса с должности в ЛССР Председателем Совета Министров он назначил своего старого знакомого Сонгайлу, человека с ограниченными возможностями, но послушного исполнителя указаний. Как и ожидалось, Сонгайла не оправдал ожиданий (советская
Гришкявичюс не обладал никакими управленческими качествами и в то время был так называемым «работником идеологического фронта». Ранее работая в коммунистической прессе, он был профессионалом в этой области, и методы его работы соответствовали духу брежневской эпохи. Одной из ключевых задач аппарата ЦК ЛКП было составление отчетов в ЦК КПСС об улучшении идеологической и политической работы в Литве. Гришкявичюс и его сотрудники были хорошо осведомлены в этой работе: они написали тысячи страниц отчетов и информации, большинство из которых были чушью. Однако, Гришкявичюс мог давать советы Кремлю по определенным идеологическим вопросам. Когда в конце 1980-х годов в Польше возник политический кризис коммунистического режима, 1 октября 1980 года Гришкявичюс написал в Москву, что величайшей ошибкой польских лидеров было «беспринципное поведение в отношении католической церкви». Гришкявичюс признал, что польские СМИ также оказывали негативное идеологическое воздействие на часть населения Литвы. Стремясь угодить окружающей обстановке, Гришкявичюс умело манипулировал настроениями ЦК КПСС и местного партийного аппарата и не давал им повода для своей замены. Полное подчинение Москве было главной причиной его пребывания на этом посту. Он никогда не возражал против директив ЦК КПСС и лишь изредка пытался исправлять их и смягчать тон инструкций, навязанных Литве. Пока таких случаев было очень мало. По словам ближайших коллег Гришкявичюса, он был в ужасе от Москвы. В случае чрезвычайной ситуации он не решался позвонить Брежневу или другим высокопоставленным чиновникам, хотя его подчиненные настойчиво просили его сделать это. Поэтому часто пользовались услугами второго секретаря ЦК ЛКП Дыбенки (1978-1986), потому что в последние годы своего пребывания на посту в Литве он достаточно хорошо разбирался в делах Литвы. Когда Гришкявичюс стал первым секретарем ЦК ЛКП, он был более замкнутым и в последние годы своей жизни стал молчаливым человеком, редко делясь с кем-либо своими мыслями. Было очевидно, что он был обременен «комплекс Снечкуса», авторитет его правления. Гришкявичюс начал часто жаловаться на плохое самочувствие, его физическая и политическая активность постепенно ослабевала. В конце концов, он стал похож на копию Брежнева в Литве.
В течение срока полномочий Гришкявичюса (1974-1987) продолжалась централизация экономики СССР (Литва стала еще более зависимой от Советского Союза), коммунистический режим поддерживался репрессивными мерами, продолжалась борьба с диссидентами и католической церковью, и постоянно требовалось восхвалять Коммунистическую партию и Брежнева. Аппарат ЦК КПК организовал многочисленные политико-идеологические кампании, демонстрировавшие лояльность Москве. Например, в 1978 году была опубликована трилогия воспоминаний Брежнева «Возрождение», «Малая земля» и «Целина». 8 декабря 1978 года в Вильнюсе состоялось собрание партийного актива республики для обсуждения книги «Целинные земли». В четырехстраничной резолюции митинга говорилось, что «Целинные земли» стали «главным общественным событием политической и духовной жизни страны». После этой встречи литовскому населению пришлось обсуждать «Целинные земли» на своих рабочих или учебных местах. Общество высмеивало этот вид политического застоя; антисоветские шутки распространялись даже среди членов партии.
Весной 1979 года вместо решения все более очевидных экономических проблем и поиска путей преодоления экономического кризиса кремлевское руководство продолжало уделять приоритетное внимание коммунистической идеологии и укреплению политического режима. Секретарь ЦК КПСС по политической идеологии Михаил Суслов руководил этим политическим курсом. В своем отчете ЦК КПСС руководство ЦК ЛКП заявило, что в Литве все в порядке: введены новые формы идеологического и политического воспитания, проведено множество идеологических конференций (напр. «Проблемы международного воспитания молодежи»), и широко читались книги Брежнева, из которых «Актуальные вопросы идеологической работы КПСС» были очень важными. Согласно книгам воспоминаний Брежнева, Литва подготовила 500 туристических и экскурсионных маршрутов в Новороссийск, Запорожье и Днепропетровск. Многие пропагандисты уже побывали в этих местах. Более 600 000 литовцев участвуют в коммунистическом рабочем движении.
Советский Союз все больше погружался в хаос, коррупцию и алкоголизм; идеологические положения явно противоречили повседневной реальности. Идеологические убеждения лидеров СССР (за исключением Андрея Громыко, Алексея Косыгина, Михаила Суслова и других) имели мало общего с реальным коммунизмом, хотя от них строго требовалось вывешивать лозунги, прославляющие партию или коммунизм, и портреты Ленина и Брежнева в городах и селах. Конечно, по сравнению с Беларусью, в Литве их было гораздо меньше. Одной из наиболее характерных черт эпохи Брежнева было количественное увеличение партийной номенклатуры как «нового правящего класса» и ее бесконтрольное господство во всех сферах жизни. Никогда прежде серая бюрократия государства не приобретала такой власти и не добивалась таких бесплодных результатов, как в годы правления Брежнева. Ведущие представители номенклатуры не покидали своих постов до самой смерти.
Тенденции русификации
В последние десятилетия существования Советского Союза пропагандировался миф о решенной проблеме национальных взаимоотношений, существовавший еще в царские времена. Было объявлено: «Советский народ, опирающийся на пролетарский интернационализм, олицетворяет гармоничные отношения между нациями». Этот миф сыграл огромную роль в коммунистической идеологии и пропаганде государства. Фактически, происходила постоянная русификация народов Советского Союза, в результате чего иммиграция русскоязычных поселенцев в национальные республики, а также внедрение русского языка в общественную и частную жизнь поощрялись правительством.