Лоцман кембрийского моря
Шрифт:
Но чему они все радуются?
Лидия обошла стороной, чтобы не помешать, и посмотрела на плиту. По черному камню проходила глянцево-черная жила битума. Так вот как выглядел идол новейших нефтепоклонников!
— Лидия! Я кричал, где ты была? — заорал Василий.
— Я слушала рев медведя.
Он замолчал очень обиженный: зачем она обижает его в самую счастливую минуту? Каждый поет как умеет.
— Медведя доняли комары, он рвал на себе шкуру.
— Это в самом деле? — недоверчиво спросил Василий.
— Я слышал, как ревел медведь, —
— Давайте замерять, — сказал Василий. — Крышу я уже замерил. Записывай.
Он вошел в воду с веслом в руке и держал его лопаткой вниз. Лопатка была ровно обрублена топором. Василий поставил ее на дно — на плоскую плиту доломита. Плита была отшлифована рекой.
Весло слабо склонялось. Плита лежала очень полого. Василий приложил геологический компас к перу весла и следил за угломером.
— Два градуса.
Лидия записала.
Он прошел под берегом вдоль всей складки и замерил угол ее наклона в нескольких местах. Лидия записывала.
— Сколько в среднем?
— Полтора градуса, — ответила она.
— Здесь купол, — сказал он в чрезвычайном возбуждении. — Здесь надо бурить.
— Ну, что ты!
— Здесь купол! — повторил он страстно.
— Разве это делается так скоропалительно?
— Мы же замерили!
— Еще надо будет провести теодолитную съемку, геофизические работы…
— Само собой, надо!.. Что ты мне читаешь азбучную лекцию? Но купол будет здесь!
— Тебя лихорадит, выйди из реки. Зачем ты предрешаешь то, что еще должна только определить вся дальнейшая работа?
— Ты же видишь ясно, что здесь структура, — сказал он, стуча зубами.
— Выйди из воды. Я пока не вижу структуры… Слои недостаточно круто лежат. Один градус, два градуса — это вообще слишком мало, чтобы говорить о куполе. Да еще утверждать, как вы утверждаете, — сказала она с возмущением. — И разве можно замерять здесь веслом! Хорош инструмент для такого тонкого замера! Разве дно реки гладкое, как стол?.. Малейшая выбоинка, шероховатость — вот вам уже два градуса! А ледяную воду вы учли? У вас дрожит рука… Не говоря о том, что вы хотите видеть структуру во что бы то ни стало.
— Замеряйте сами! — сказал он и не спускал глаз с нее все время, пока она работала.
Он следил горящими глазами за движениями ее, способными украсть у него бесценный купол.
Лидия тщательно замерила кровлю складки и вошла в реку в своих высоких оленьих сапогах, пока вода не залилась в них. Он нетерпеливо спрашивал:
— Ну?
— Складка очень слабо изогнута.
— А я вижу, что здесь ее элементарное ядро! — закричал и топнул ногой у идольской плиты.
— Ты этого не можешь видеть, — крикнула она из реки. — Если бы ты видел, то и я не слепая!.. Ты говоришь совсем как Алексей Никифорович: «Сегодня сюда придет сохатый!..»
Она вышла из реки, дрожа от холода и возмущения.
— Куда придет сохатый?
— На алас… Тут алас недалеко. Я спрашиваю: «Откуда вы знаете, что сохатый придет именно сюда, именно сегодня
— А что, если сохатый придет? — спросил Василий с раздражением, стуча зубами от холода. — В каждом частном случае есть черты общей закономерности. Так же, как в этом куполе! — Он топнул ногой возле идольской плиты с глянцевой змейкой битума.
— Он не придет!
Теперь оба кричали и стучали зубами.
— Я сам пойду с Петровым на алас!
— Я пойду с вами, и чтоб вы никуда не смели отойти от аласа! — И она тоже топнула ногой. — А что, если не придет?.. Во всяком случае, проверить сохатого стоит дешевле «дикой кошки»!
— Петров! — закричал Василий и перестал стучать зубами: бешенство согрело его. — Ты говорил Лидии Максимовне, что сохатый придет?..
Охотник вышел из леса с тяжелой шкурой на плече. Шкура подействовала на воображение Лидии.
— Говорил.
— Мы должны твоего сохатого убить на аласе.
— Василий Игнатьевич, другой пожар в тайге, — сказал Петров. — Наверху тоже горит.
— Пройти можно?
— Сегодня пройдем.
— Выйдем завтра утром.
— Утром пройдем ли.
— Сначала мы должны твоего сохатого убить на аласе.
После обеда все легли спать.
В полной темноте Зырянов, Лидия и Петров пошли в лес. Их ждала неожиданность. На алас опустился остывший «сухой туман». Он казался светящимся и мог спрятать целое стадо сохатых.
— Пойдем домой? — зябко предложила Лидия, мечтая о покинутом спальном мешке.
— Пожалуй, — согласился Василий. — Если мы не можем увидеть его…
— Значит, вы признаете, что он не обязательно придет?
— Это нечестно! Я говорю, что мы не можем увидеть его из-за тумана, и согласен уйти ради тебя.
— В таком случае я остаюсь здесь до утра!
— Простудишься.
— Какой же я геолог-разведчик, если простужусь от ночной сырости!.. Вот к утру похолодает, и туман может еще более уплотниться и осесть.
— Лидия Максимовна хороший охотник, — сказал Алексей Никифорович. — Надо ждать. Туман сядет.
— Вот тебе! — с торжеством сказала она.
— Не шумите же! — вырвалось у него.
В час ночи сон победил ее. Она побрела к реке, жалуясь маме на Василия в сонном бреду и натыкаясь на деревья. Женя проводил ее и вернулся на алас. Потом ушли спать оба мальчика.
Вокруг аласа едва заметные прояснились ели. Белесая мгла понизилась. Над аласом чуть высунулись кончики рогов.
Лидию разбудили мальчишки. Она вскочила и побежала за ними к лодке. На колеблющейся волне тумана будто всплыла темная спина сохатого и голова, поднявшая высокие рога. Зверь стоял недостреленный. Петров и Василий истратили свои два заряда неудачно, обманутые движением ночного марева. Взять сохатого нельзя было, но и уйти он не мог.