Логово горностаев. Принудительное поселение
Шрифт:
— Друзья-свидетели все подтверждают, — продолжал Траинито, — и полиции приходится даже извиниться перед синьором Вичепополо. Ну, а монеты в ящике помогут лишь продержать нашего босса в тюрьме до той недалекой поры, когда адвокат-крючкотвор докажет, что эти штуки, то есть монеты, мог подложить любой, ведь магазин — что морской порт. «Вы даже не представляете себе, сколько врагов наживает заблудший, ставший на путь исправления», — проблеет адвокат.
Брандолин слушал, симметрично загибая уголки письма, которое полиция Неаполя
— Не забудь, что донос, тоже анонимный, ну первый, получил и наш Паломбелла, — заметил Брандолин. И принялся теперь уже разгибать и разглаживать уголки письма.
— А еще получил, тоже анонимно, вырезку из газеты, сообщавшую об убийстве Чириако Фавеллы, — добавил Траинито. — Убежден, что наш поднадзорный не сидит сложа руки.
Брандолин кисло улыбнулся, выпятив верхнюю губу, покрытую золотистым пушком.
— Если те, кто находится в тюрьме, умудряются обделывать свои делишки, то что уж говорить о ссыльных! Этот тип не только сбивает с пути местную молодежь, но и нажимает на любые кнопки, прикрываясь неопровержимым алиби: мы постоянно держим его под наблюдением.
— Может, потолковать с ним? — предложил Траинито.
— Зачем? Чтобы он узнал то немногое, что нам известно? Ведь он своих планов нам уж точно не откроет. Стоит ли нам это делать? И потом, любую нашу инициативу вначале должна одобрить Виченца, так что в этом случае надо договориться с Лаццерелли. — Он развернул бумагу. — Вот увидишь, лейтенант скоро нагрянет сюда. Мы же пока можем только усилить наблюдение.
Траинито огляделся вокруг, словно ища, нет ли тут еще одного полицейского. И сказал весело:
— Кого же мы выделим на это дело? Нас всего трое. И хотя моя фамилия означает Триединство, божественным могуществом я не обладаю. Выходит, единственный способ — порасспросить людей, которые часто встречаются с Паломбеллой, — вдову Косму, он ее постоялец, и, пожалуй, дона Тарчизио.
Вдова Косма явно испытывала перед своим постояльцем подлинное благоговение.
— Он человек очень воспитанный и не доставляет мне никаких хлопот. Если не идет на рыбалку, остается у себя, сидит и читает. Когда же не читает, то смотрит телевизор. Никогда не выказывает ни малейшего недовольства. Он самый настоящий джентльмен, — заключила вдова Косма, прямо-таки облизав слово «джентльмен».
Брандолин пробурчал что-то насчет страстей женщин в критическом возрасте, но вдова не расслышала, она пылко повторила, что последним дона Паломбеллу навестил синьор из Сорренто, и разговор вроде шел о налогах и о судебных жалобах. А больше никто не приходил.
— Значит, читает?
Брандолин перебирал стопку газет, лежавших внизу, на столике.
— Паломбелла клал газеты прямо со дня приезда сюда?
Вдова с неодобрением
— Раз они тут… — ответила она, удивляясь столь нелепому вопросу.
Брандолин разложил «Гадзеттино» строго по числам. И словно невзначай обронил:
— Паломбелла живет здесь уже три месяца. А собирать газеты начал с… с 30 сентября. Что же стало с остальными, более старыми газетами?
Мариза Косма взглянула на свои ноги в кожаных домашних туфлях, которые начала носить лишь с появлением постояльца. Подумала и решила, что честный ответ никому не повредит — ведь речь идет всего лишь о старых газетах.
— Да, первые несколько недель он позволял использовать их на кухне для растопки. А потом сказал, что газеты ему нужны, и велел оставлять их на столике.
— И началось это 30 сентября?
— Точно день я не помню, — ответила вдова, которой надоела въедливость старшего сержанта.
— За день до этого была попытка ограбления на вилле Сперони, с 30 сентября газеты непрерывно печатали об этом тьму статей, — пояснил Брандолин. — Думаю, вам не понравилось, что ваш постоялец не давал вам прочесть такую интересную уголовную хронику?
— Если меня что интересует, так я сама покупаю газету, — зло ответила вдова и уселась в углу, чтобы проследить за обыском в комнатах ушедшего куда-то Паломбеллы. При этом она запоминала буквально каждое слово старшего сержанта, который разглядывал книги Паломбеллы — почти все на латинском языке. Черт побери, кто бы мог подумать!
— Неужели он их читает? — недоверчиво спросил Брандолин.
— Конечно, читает. Он всегда носит их в кармане, чтобы почитать потом на лавочке. Он ведь целый день один, одинок как собака, — пожалела Паломбеллу вдова Косма.
«Может, из-за этих латинских книг Паломбелла и ходит в церковь, они-то и связывают, так сказать, мафиозо с падре Тарчизио», — подумал Траинито, выслушав рассказ своего начальника. Сама находка стопки старых газет донельзя обрадовала Траинито. Подтверждается его теория, что, казалось бы, совершенно непонятные вещи имеют простейшие, ясные объяснения. И на этот раз он вызвался сам пойти к дону Тарчизио.
Дон Тарчизио сразу признал, что в разговорах с Паломбеллой его нередко удивляло, насколько глубоко этот мафиозо знает латинских авторов и историков золотого периода.
— Предпочтение он отдает Цицерону и Горацию, — уточнил падре, не сообразив, что сержант Траинито в таких тонкостях не разбирается. — Паломбелла, безусловно, человек культурный.
Дон Тарчизио не сказал, где Паломбелла почерпнул зачатки культуры, — ведь при одной мысли, что в духовной семинарии порой произрастают такие вот цветочки, ему становилось тяжко на душе.
Сидели дон Тарчизио и Траинито в маленькой гостиной дома священника — Траинито в кресле, а падре на своем высоком стуле.