Логово горностаев. Принудительное поселение
Шрифт:
Все-таки приятно, что он так умело отплатил за все этому кровожадному псу Дядюшке Нтони. Одно огорчало Барона: зная змеиную хитрость и изворотливость Дядюшки Нтони, он понимал, что кара окажется недостаточно суровой. Рассчитывать он мог лишь на то, что выставит Вичепополо на всеобщее посмешище.
Джузеппе Паломбелла снова пробежал глазами несколько строк книги и дочитал письмо к Терезии. На словах «наилучших пожеланий вернейшей и отменной супруге» он заснул.
Юнец в грязной майке с надписью «Колумбийский университет», которому Дядюшка Нтони дал дозу «травки», испытывал потребность как-то его отблагодарить. Он буквально приклеился к благодетелю и обрушил
— Знаете, я против системы. Так сказать, на уровне массового сопротивления. Если бы вы захотели, можно было бы организовать большие дела. Конечно, если нам дадут соответствующие денежные средства. Понимаете, мы должны ответить на репрессии массовыми выступлениями, а главное, придавить буржуев, это они завладели правом распределять работу.
Дядюшка Нтони мрачно шел вдоль стены. Этот ублюдок отравил ему часовую прогулку. Уж лучше бы он позволил этому наркоману сдохнуть в конвульсиях, не получив «травки». Но уж в любом случае протянуть свою лапу «пролетария» к нескольким дозам, которые он прятал в выемке каблука левого ботинка, к двум бритвенным лезвиям и к полумиллиону лир он этому болвану не даст. Пусть подыхает. Хоть так избавиться от этого «бунтаря». У него есть дела поважнее, чем попусту терять время на переговоры с группками ультралевых, напичканных наркотиками, банальными фразами и весьма туманными идеями.
Ох уж эти собаки адвокаты, миллионы от него получают, а в нужный момент не могут даже вызволить невиновного человека из тюрьмы. Он вполне искренне считал себя человеком невиновным, незаслуженно наказанным. Правосудие приходило ему на помощь в самые трудные моменты, и его бесило, что на этот раз то же самое правосудие упекло его за решетку на основании подтасованных улик.
Отвергнув предположение о мести со стороны грека Аргиропуландрея и гнусной шутке злобных наркоманов, он сосредоточился на мысли о скрытой угрозе, которую нес в себе чертов букет роз, присланный от имени изменника Чириако Фавеллы, получившего, понятно, по заслугам.
Этот кретин Дженнарино описал внешность двух мнимых покупателей телевизоров весьма неопределенно. Адвокату понадобилось немало потрудиться, прежде чем Дженнарино признался, что за день до обыска приходили двое. Он даже не мог сказать, были ли усы и бороды мнимых клиентов подлинными или приклеенными. (Конечно, приклеенными, твердо решил для себя Дядюшка Нтони.) Дженнарино хорошо помнил лишь, что оба говорили на местном диалекте. Значит, неаполитанцы. Они хотели купить цветной телевизор, который брал бы и программы из Франции. Ну, а Дженнарино, идиот, начал им объяснять разницу между системами «Секам» и «Пал», и тут-то один из клиентов и сунул эти чертовы монеты в ящик. Впрочем, эти монеты и впрямь очень важная улика — они доказывают, что наверняка это дело рук не какого-то там мелкого жулика. Им красть старинные монеты нет никакого резона. Археологические находки в Эрколано и Помпее тоже похитили наемные воры по поручению тех, кто с ума сходил от потрескавшихся терракотовых ваз только потому, что они принадлежали древним римлянам. Так кто же это мог быть?
Дядюшка Нтони увидел, что юнец-наркоман крадется к нему вдоль стены. «Вот тебе и расплата за доброе дело», — озлился он. Прилип как банный лист — и теперь весь час прогулки этот воришка дыхнуть ему не даст. Дядюшка Нтони совсем рассвирепел. Пусть вербует в «массы бунтарей» кого-нибудь другого и пусть лупцует палкой кого ему вздумается. Только бы его оставил в покое. Болван думает, что, размахивая дубинками направо и
— Хоть бы дождь пошел, — пробурчал он, взглянув на почерневшее небо. Наконец-то прогулочка кончится и этот идиот вернется в свою камеру.
День был необычным — слишком холодным для осени. Ветер сражался с дождем за последние островки голубого неба, еще уцелевшие под натиском бурых туч.
Дядюшка Нтони отошел от стены и принялся кружить по середине двора, стараясь поймать ускользнувшую нить логических умозаключений. Значит, Эрколано, Помпей и ненормальные, которые платят миллионы за черепки древних римлян. Римлян… Он остановился, подумал секунду, и тут его осенило. Если человек интересуется книгами римлян или латинян — или как там еще называются эти творения древних времен, — то, наверно, его интерес распространяется и на черепки. Ну, а тогда почему бы еще и не на монеты?!
Пять сестерций засияли как пять солнц перед мысленным взором Антонио Вичепополо.
Ага, он наверняка помирает от тоски там, на Севере, среди этих кукурузников. И вот наш уважаемый профессор организует изъятие ценностей из музея. А заодно пользуется случаем, чтобы выставить на осмеяние его, Дядюшку Нтони. Это он, наш Барон, послал розы, предвестницы беды. Он так и не переварил смерть своего усердного слуги — шпиона…
— Поторопитесь, пора возвращаться в камеры, — бросил на ходу надзиратель. — Время прогулки истекло.
Дядюшка Нтони послушно пошел рядом с надзирателем.
— Сделайте одно одолжение, — прошептал он. — Не могли бы вы позвонить адвокату Карраско, мне срочно нужно с ним поговорить. Номер телефона есть в телефонной книге, живет он на площади Муничипио.
Надзиратель и глазом не моргнул. Казалось, он ничего не слышал.
— А потом, когда захотите, зайдете в мой магазин и выберете себе любой телевизор.
На лице надзирателя ни один мускул не дрогнул. Он отошел от Дядюшки Нтони, чтобы поторопить двух замешкавшихся, которые уже и сами торопились вернуться — начался дождь. Надзиратель провел свое «стадо» по лестнице до первой площадки и там передал коллегам — надзирателям первого этажа. Уходя, он прошел мимо Дядюшки Нтони.
— Так вы сказали Карраско?
В камере Дядюшка Нтони глаз не мог сомкнуть. В голове буквально роились планы, одни хитроумные, другие невыполнимые, и все они были пронизаны жаждой мести, наказания за нанесенное оскорбление. Включали они в себя и понятие правосудия, но особого, личного.
Едва его мысли от усталости начинали путаться, как перед глазами вставала злорадная ухмылка Паломбеллы, когда он узнал, что радио, телевидение, печать уделили немало места сообщению «об аресте предполагаемого босса мафии Вичепополо». Дядюшка Нтони от этих воспоминаний вконец разъярился — «предполагаемый», то есть лишь подозреваемый в преступной деятельности, — это слово о нем самом всякий раз вызывало у Дядюшки Нтони довольную улыбку. Выходит, никому не удалось раздобыть доказательств его виновности. Но на этот раз Дядюшке Нтони было не до смеха: его переполняла ненависть к Барону. Да он вонзит ему зубы в череп, этому Барону, как вгрызаются в только что пойманный морской полип. Насмешек, издевательств над собой он не потерпит.
Среди планов возмездия был и такой — отомстить донне Джулии и уничтожить виллу в Амальфи. Когда сам виновный далеко, то удар по его владениям или по родным и близким должен быть особенно жестоким, ведь все-таки удар приходится не по нему самому. Увы, Дядюшка Нтони хорошо знал, что Апельсиновая Роща — настоящая крепость, бдительно охраняемая людьми Барона. Да вдобавок все они по-собачьи преданы ему и донне Джулии, мудрым властителям целого племени родственников, крестных братьев, односельчан, друзей.