Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
Две ночи он спал на шкурах Локи, поскольку больше спать было негде. Рабы царевича, бесстрастные и молчаливые, предугадывали его желания и прекрасно обслуживали. Беннер и рад был бы отказаться от их услуг, но отсутствие даже элементарного водопровода делало самообслуживание практически невозможным. Пришлось примириться с сомнительной ролью рабовладельца.
На третью ночь он получил нечто среднее между кроватью и лавкой, выложенное мягкими шкурами невиданных тварей. Он поставил невиданную конструкцию подальше от кровати Локи и решил отгородить ширмами, но поселенцы отказались менять что-либо еще в покоях царевича. Самому Беннеру не улыбалась идея своими руками глобально переставлять мебель без согласия хозяина, как и сидеть в доме бывшего врага,
Прошла почти неделя, прежде чем царевич объявился, причем ночью. Брюса не разбудили, и он только утром с удивлением обнаружил спящее божество. Локи никак не среагировал на его пробуждение, а Беннер поспешил привести себя в порядок и уйти из дома, отложив объяснение на вечер. Он наделся, что вернется, когда Локи заснет. Говорить с ним не было желания, а дом играл только роль спальни. Мозолить глаза нью-йоркскому неудачнику Беннер не собирался. Он вернулся около полуночи, когда вся знать в замке обычно крепко спала, но Локи дома не оказалось. Беннер обрадовался и только собрался раздеться, как божество объявилось. Брюс досчитал до пяти и сдержанно кивнул. Локи ответил таким же кивком.
— Как там Джейн? — спросил Беннер, когда пауза стала неприлично затягиваться. — Как прошла свадьба?
— Свадьба скучна, а Джейн уже должна быть в Мидгарде, — произнес Локи дружелюбно, но улыбка смотрелась неестественно на его лице. — Я знаю, насколько сильно ты меня ненавидишь, — добавил он несколько мгновений спустя. — Я прикажу возвести стену, разделить дом на две части, чтобы тебе не пришлось делить со мной одну комнату.
— Спасибо, но ради меня не стоит напрягаться, — процедил Беннер сквозь зубы. — Я уже смирился с тем, что в Асгарде тебя встретили как героя, что всем плевать на твои «подвиги» на Земле.
— Я делаю это не ради тебя, а ради себя, — благодушно заметил Локи, садясь на кровать и разоблачаясь. — Монстр может вырваться на свободу в любую минуту. Это, — он указал на верхнюю часть костюма, которую успел снять, — спасло меня в доме Железного Человека, но если рассердить зверя, особенно, когда я сплю, то последствия будут плачевными. Для меня. А потом и для тебя, учитывая силу магов поселения и любовь ко мне народа.
— Я контролирую Халка, можешь не беспокоиться, — вздохнул Брюс. — Твое нападение было давно, я на тебя зла не держу.
— Зато он держит, — заметил проницательный Локи. — Я не хочу рисковать, живя под одной крышей со зверем, который меня ненавидит. Ночью ты его не контролируешь, и, хотя спать мы будем в разное время, отдельные часы могут совпасть. Мне моя жизнь дорога.
— Делай, что хочешь, — отмахнулся Беннер, глубоко оскорбленный подозрениями Локи в том, что он не контролирует Халка ночью. — Но все же, скажи, Тор просто обманул нас? Никакого суда не было, а Один принял тебя с распростертыми объятиями?
— А чего бы ты хотел? — заинтересованно спросил Локи. — Если бы ты был асгардским судом, то какой приговор ты бы мне вынес?
— Я не судья и личного мнения не имею. Учитывая ваши средневековые законы, я бы дал нам, Мстителям, казнить тебя, отобрать имущество, ну и твои родственники должны были бы тоже перед нами ответить, раз у вас клановое общество. По крайней мере, у наших древних народов ответственность была коллективная.
— Ты читал наши законы, но плохо, — усмехнулся Локи, не впечатленный своим гипотетическим будущим. — Помни, я принадлежу дому самого Одина, раз официально усыновлен, — он понизил голос до шепота. — А еще ты плохо считаешь. Хотя, признаю, делить на шестьдесят девять человеку трудно. Но даже если представить себе, что делать этого не нужно, то ты не заметил, что в «Сером Гусе» нет смертной казни. Потому что родовую месть, которую ты бы мне присудил, можно свершить, не обращаясь к тингу, альтингу или Одину. Редкие асгардские казни связаны с международными отношениями, шпионажем, например. Худшее, что
— То есть, ты хочешь сказать, что тебя лишили имущества и наследства? — хмыкнул Беннер.
— Арифметика, — чарующе повторил Локи. — Я понимаю, что это сложно, и, кажется, не нужно, но попробуй. Кстати, я интересовался, что происходило в вашем мире в 965-м году, кроме войны с Етунхеймом, которую вели не вы, а асы. Византия вернула себе Сицилию, основали Сицилийский эмират — одним словом, всякие мелочи, которые вы уже не помните, а для меня они ничего не значат. Неинтересный год вашей истории.
Беннер только отмахнулся от нелепых суждений. Чтобы делить на шестьдесят десять, надо знать, что именно делить, а Локи делиться ценными сведениями явно не собирался, предоставляя гостю додумывать и пытаться уследить за, воистину, божественной логикой.
— Судя по тому, что ты встретил меня во дворце, и по тому, что я вижу здесь, с тобой ничего плохого не сделали. Эта крепость, даже если и ссыльная, ничем не хуже дворца.
— А ты бы предпочел, чтобы меня пытали, применили кровавого орла и прочие изощрения? Или принесли в жертву? Повесили, разбили голову о камень? Или ты предпочел бы каторгу в человеческом понимании — то есть тюрьму с тяжелой работой, недоеданием и свистом бича?
Брюс промолчал. Смотреть, как Локи переодевается, было неэтично, а слушать его насмешки и ощущать себя большим чудовищем, чем он и так был — неприятно.
— Я бы не хотел тебя разочаровывать, дорогой друг моего дорогого брата, — Локи уже откровенно смеялся, провоцируя Халка — ох и зря он искушал судьбу, — но твою изощренную месть не свершить в нашем мире. Из-за арифметики. Хотя и не только из-за нее. Каторги в вашем понимании у нас нет, пытки приняты только как метод допроса и то применяются нечасто, казни, я уже сказал, большая редкость, для жертвоприношения давно не используются даже люди, что уж говорить об асгардцах. Правда, все свои фантазии вы могли воплотить, когда пленили меня в высокой башне, — Локи, полностью одетый в черные одежды без опознавательных знаков, тяжело встал. — Когда лучник держал меня на прицеле, когда твой монстр поигрывал мускулами, когда ваш капитан грозил мне щитом. Вы могли избить меня. Вы могли убить меня. Вы могли подвергнуть меня пыткам, выместить свою боль, отомстить за всех тех, кто погиб по моей вине. Тор был один, против всех вас он бы не выстоял. Вы могли свершить месть, Мстители. Но вы этого не сделали. Почему же? Ответь. Мне интересно, почему вы даровали мне жизнь и даже милостиво вернули домой… Неужто думали, что фантазия моего приемного отца изощреннее вашей? Здесь мы одни, никто не услышит твоих откровений, поэтому можешь не скрывать правду.
— Избить тебя, — задумчиво произнес Беннер, воскрешая в памяти старые обиды. — Ты даже не представляешь, как это было заманчиво. Думаю, каждый отдельно взятый Мститель не отказал бы себе в таком удовольствии, мы всё же были на взводе. Вот только все вместе мы, боюсь, убили бы тебя на месте. Пытки тоже планировали. Фьюри планировал. Он даже спросил разрешения у Тора, и тот был не против, хотя и считал, что это бессмысленно. У нас на Земле за всю историю не было ни одного судебного процесса над пришельцем и не предусмотрена система наказаний для представителей других миров. Боюсь, что это очень сильно затормозило бы процесс. К тому же мы защитники Земли, но не убийцы. Наша цель была нейтрализовать угрозу, от тебя исходящую. И то, что ты исчез с нашей планеты, для всех было наилучшим вариантом. Что касается лично меня, я не убийца и против убийств. Мне было бы жаль, если бы ради защиты Земли тебя пришлось бы пустить в расход. Зато с удовольствием изучал бы тебя в своей лаборатории. Не каждый день попадается такой интересный экземпляр.