Лондон в огне
Шрифт:
…Сидел в палате, обитой потрепанными матами с торчащим конским волосом, несчастный Капитан. Пальцы его непрестанно шевелились, вновь и вновь вставляя невидимые патроны в стволы призрачного ружья. Стрелок проницательно улыбался, пристально вглядываясь в угол — оттуда она выпрыгнет, северная коварная тварь. И картечь для нее готова…
…Совсем в иной комнате, незапертой, валялся на узкой постели юноша. Невидяще смотрел в темный потолок и дыхание его, то учащалось, то становилось почти неслышным, а на губах появлялась мечтательная улыбка. Что за ведения посещали счастливого безумца едва ли знал и всеведущий Логос. Но что-то подсказывало: глаза ночного видения, гостящего в бессоннице, определенно были того самого, незабываемо
[1] Мюзик-холл на Лестер-сквер
Глава девятнадцатая,
Все слушают музыку, рассматривают статуи, чучела и иные достижения цивилизации
До Хрустального дворца добрались благополучно и дурные предчувствия Катрин слегка приутихли. Оно всегда так — приступая к неприятному делу, всегда испытываешь какие-то неуместные сомнения-колебания и даже подташнивания. Впрочем, в экипаже стало куда нормальнее, не в последнюю очередь благодаря парнишке — будущий гений слегка подзабыл о близости ужасных женских существ и завел весьма неглупую, не столь светскую, сколь краеведческую беседу — выяснилось, что ближайшие окрестности Лондона молодой человек знает на удивление неплохо. Любознательное Оно живо интересовалось историей, особенно древнеримскими развалинами и кладами, страшно огорчаясь отсутствию следов античных греков. Впрочем, экипаж уже выехал к Сайденхемским холмам, впереди открылась живописнейшая панорама Хрустального, и о древностях было забыто…
В общем-то, Хрустальный дворец произвел изрядное впечатление даже на бывших горожанок XXI века: этакий сверкающий сплошным стеклом павильон километровой длины, высоченный и удивительно ажурный, с куполом прозрачной легкой крыши и тремя поперечными нефами. Вдоль фасада тянулись смотровые площадки, окруженные изящными балюстрадами — летом оттуда открывался вид на фонтаны, розарии и прочую парковую ерунду, ныне, в осенних сумерках, выглядящую относительно скромно. Широкая подъездная дорога и изящные фонари терялись на фоне великолепия ярко освещенного дворца. По флангам огромного центрального здания торчали высокие водонапорные башни, тоже украшенные огнями. Голубоватый отблеск газовых фонарей тысячекратно отражался в стеклах, и Хрустальный дворец действительно походил на фантастически огромный драгоценный кристалл. По форме, правда, слегка смахивающий на железнодорожный вокзал-переросток.
— Чудесно! — счел должным высказаться видавший виды мистер Гише. — Какое изящество! Кажется, пальцем дотронься и рассыплется с нежнейшим звоном. Интересно, а серьезный шторм эта сказка выдерживает?
— Расчеты архитекторов предусматривают устойчивость здания в самую дурную погоду и даже под снегопадами, — робко пояснил юный Холмс. — Если отдельные стекла треснут, рабочие их легко заменят.
— Смотря какие рабочие, мой друг, смотря какие, — заметил мистер Гише. — В наших краях таких умельцев поискать. Увы, у нас все скромнее. Зато у нас воздух отменный и рыба неизменно свежая. А то взял я вчера сандвич с хваленой селедкой здешнего знаменитого копчения, так она… Нет, не буду портить вам настроение. Но вы, Вильям-Шерлок, приезжайте-ка к нам погостить. Вот и мадам Гише будет очень рада…
Юноша мгновенно покраснел и онемел.
— Дорогой, не искушай нашего милого друга, — потребовала Флоранс. — У него впереди университет, напряженные занятия и удивительные открытия. Ни к чему столичному жителю наша скучная глушь. Не так ли, Шерлок?
Молодой человек что-то проблеял — временами поднимать взгляд на прекрасную мадам Гише и её добрейшего супруга несчастному юноше удавалось с очень большим трудом.
— Пустое, Вильям, — сказала Катрин. — Не смущайтесь. Порой из нас прорывается островное-долинное чувство юмора. А мистер Гише, так тот вообще в родстве с троллями.
—
До начала концерта оставалось еще порядком времени, но экипажи и автоматоны подкатывали к входу сплошной чередой. Общество действительно собиралось избранное: от нарядов и блеска драгоценностей аж в глазах рябило.
Семейство Гише выгрузилось — выемка юбок, накидок, вееров, тщательные инструкции мистера Гише кучеру на тему «где тот должен ждать, как стоять, что пить, а что не пить» создали естественную суету, и все почувствовали себя непринужденно. Юный Холмс в весьма идущем ему фраке уже без полуобморочного состояния держал под руку мадам Флоранс. Катрин ухватила за локоть Л-Гише:
— Пусть они пройдутся. И не надо мальчика дразнить.
— Кто его дразнит?! — поразилось Оно. — Разве так, слегка, для порядка. Но ты меня удивляешь. Бесхозяйственностью. Это вовсе не по-человечески. У вас же как: «она моя!» и хвать руками-ногами, да и всем, что там у вас есть. А ты этак… Вообще непонятно.
— Не буду спорить. Мы и сами удивляемся. Но нам нравится. В общем, не стоит это обсуждать.
— Так Оно же вполне согласное — пускай гуляют. Мне, дорогая Стефания, и вообще с тобой больше нравится прогуливаться. Не, они чудесные, редкостные люди. Но уж очень умные. А с тобой в самый раз, — доходчиво пояснило Оно. — О, а это что за навороченная ерундовина?
— Полагаю, китайская пагода, — сказала Катрин, улыбаясь непременной двусмысленности оборотничьего комплимента. — Страна такая на востоке. Континентальная…
Семейство Гише неспешно, как и полагается «буржуйным дармоедам» дрейфовало среди толпы и осматривалось. Первоначальный хаос пугающе огромного помещения при ближайшем рассмотрении слегка упорядочился: череда кофеен, лавок, пестрых базарчиков, живых и не совсем живых растений, многометровых гобеленов, статуй и чучел, уже не казался сущим безумием. Тематические экспозиции удивляли смешением натужной театральности и тщательной реконструкции: вот римский дом, за ним уголок девственных джунглей, поляна выгоревшей саванны, византийский покой, дворцовый зал эпохи Возрождения, вот библиотека, почти затерявшаяся среди циклопических цветочных вазонов… Пришлось задержаться у греческого дома, где Оно посочувствовало Венере Милосской и раскритиковала за вопиющую худобу змей знаменитую скульптурную группу «Лаокоон». Трехъярусные внутренние галереи с их несметным количеством одинаковых чугунных колонн, обвешенных корзинами с цветами, тянулись и тянулись, уходя, казалось, в бесконечность. Сквозь стекла крыши в волшебное царство света и роскоши заглядывала закопченная британская ночь, а внутри играла музыка, смеялись тысячи голосов, с северного крыла доносился рык львов и истошное блеяние — там был зверинец…
К живым животным решили не ходить: Фло о чем-то оживленно болтала с мальчиком, а прочие, не занятые флиртом шпионы, облокотившись о перила, смотрели вниз на фонтаны, верхушки кипарисов и лавров, посреди которых торчала спина слоновьего чучела, отягощенная башенкой-беседкой.
— Чем же их набивают? — размышляла Лоуд. — Славные такие чучела, вовсе и не пахучие.
— Не переживай. Тебя им не поймать.
— Думаешь? Все ж дурные мыслишки у меня в башке. Позорно вот так торчать, на потеху праздным зевакам.
— Если совсем прижмет, можешь геройски подорваться. Ты взрывпакетов уже, наверное, десятка два «сэкономила». Если разом рвануть, чучело из тебя выйдет сомнительное. Не станут возиться.
— О, а так можно?! В смысле, если у меня пакетики заведутся. Так-то у меня один-два, не больше.
— Замнем. Я надеюсь на твое природное чувство меры. И на умение смотреть в перспективу.
— Это да. Этого у нас не отнимешь. Гляжу вперед. В эти самые… дивные перспективы. Главное, чтоб оттуда навстречу чучелко не выглянуло…