Лондон в огне
Шрифт:
— Вы угадали. Капитан. Холмы, лошадки, птицы, рыбы — моя слабость. Обожаю природу. Не поверите, я даже земноводных пыталась изучать и приручить.
— Представляю вас у аквариума с лягушками, — изволил слегка улыбнуться Неординарный. — Не позволите ли пригласить вас на верховую прогулку?
— Ах, это несколько неожиданно, даже не знаю… — засомневалась Катрин, глядя в самоуверенные глаза наглеца…
— Ужин, насколько я понял, пройдет по графику? Я уж думало, за вами в какую-нибудь гостиничку тащиться придется, приглядывать. Обошлось
— Остатки приличий мы все же соблюли, — заверила Катрин. — Завтра я еду кататься. Гайд-парк. Капитан уверяет, что держит там конюшню. Небольшую.
— Поздравляю, — весьма сдержано одобрила Фло. — Если у него там конюшня, он весьма и весьма состоятелен. Вообще-то, эта прогулка — откровенно непристойное предложение. И окрепла ли у нас уверенность, что он…
— нет, не окрепла. Имеем непристойное предложение и психа, его сделавшего, — улыбнулась Катрин. — Судя по манере поведения, актер из нашего нового друга, еще бездарнее, чем из меня актриса. Но он что-то обо мне знает или думает что знает. Придется встретиться и прояснить ситуацию.
— Похоже, он тебя вдохновил, — тревожно сказала Фло. — Меня это начинает немного беспокоить. Не само свидание, а поведение этого типа. У него взгляд маньяка. Ладно бы сексуального, с таким ты справишься…
— Отчего это он маньяк?! — воспротивилось щепетильное Оно. — Не дорос он до маньяка. Просто псих. С ними, с бабахнутыми, между прочим, проще. Раз-два, словом перемолвишься, переспишь, пощупаешь-прощупаешь, и все враз определится. Бывают, конечно, психи, спятившие на почве большой и хитроумной учености, но этот-то не из таких.
— У меня возникают нехорошие ассоциации с неким известным образом полярного путешественника, — тихо сказала Флоранс. — Не все совпадает, но…
— Что ж, у меня схожие ассоциации, — согласилась Катрин. — А еще у меня роман. Скоротечный, блистательный и головокружительный. Можете меня поздравить.
— Ишь, воспылала наша Леди. Смотри не подцепи чего. Может он какой трипперный исследователь? Очень даже легко, видно что напрочь безголовый, — предостерегло, тщательно проштудировавшее санитарно-просветительскую брошюру, Оно. — А так-то, конечно, поздравляю.
Отужинав, Оно обвело сытым доброжелательным взглядом родственниц, служанок, опустевшие тарелки, блюда, графины, и объявило:
— Вечер выдался дивным, но утомительным. Пожалуй, я должен удалиться и хорошенько выспаться. И да, пока эти, как их… эмоции, ярки, я просто обязан взяться за дневник. Попрошу завтра дать мне выспаться…
Родственницы переглянулись. Когда служанки начали уносить посуду, Фло обеспокоенно сказала:
— Неужели действительно дневник? С нее станется.
— Вряд ли. Пока ей не до этого. Но боюсь, что в последующие спокойные дни… Оно малость ленивое, но памятливое. Ладно, мы с ним пошли. Прогуляемся…
Фло подняла взгляд:
— Успеете. У меня есть к тебе короткий, но безотлагательный
…Газовые рожки потушены, мечется далекое пламя свечей, бросает трепетные, ажурные тени на драпировку и резные панели. И тьма, полутьма, дрожащая бездна просторной спальни трепещет, вздыхает треском рвущегося шелка и бархата платьев. Стоны, прерывистое дыхание и звон драгоценностей почти оглушают, но на постели и так оглохшие и ополоумевшие существа…
— что это было? — бормочет Катрин, ощупью дотягиваясь до бокала. Что-то прохладное, чуть кисловатое, лимонад, что ли? Распухшие губы и язык с трудом ощущают вкус но глотать освежающую жидкость дико приятно. Фло предусмотрительна. Увесистый бокал падает на ковер, ну и хрен с ним. Катрин тоже падает, правда, на подушки, машинально пытается сдвинуть края своего разодранного декольте.
— Еще чего! — шепчет подруга. — Дай полюбоваться.
Руки встречаются среди смятых простыней — ладонь Фло пылает.
— ошеломительно, — признает Катрин. — Но платье же дико дорогое. Такое безрассудство… и от кого? Ух, прямо как тогда… давно…
— А ты такая же… дикая… Да чертт с ним. с платьем, все равно дважды в одном выходить не комильфо, — бормочет Флоранс.
Катрин глупо улыбается потолку. Дуновения из приоткрытого окна, пробиваются за портьеры, холодят грудь и бедро. Чудесно…
— Так отчего взорвались? Ревность? От тебя-то? К этому амбициозному первооткрывателю-хлыщу?
— Ты — зараза, — томно обличает Фло. — Если тебя пробивает искрой, как мне не затлеть? Возбуждение, оно…
— Пустое. Знаешь, что у меня не сексуальное.
— И сексуальное. Слегка. Он опасный, по-своему хорош и непредсказуем. А еще выход в свет, театр, ты в изумительном платье… Кэт, я урожденная буржуйка и вряд ли окончательно изживу этот порок. Зато я безумно…
— Я тоже… — в несчетный раз признается шпионка.
Пальцы сплетаются все неистовее, нежность и вожделение, тревога и еще, еще… Объяснить немыслимо.
— Что-то случится, — вздыхает Фло. — Что-то гадкое.
— Да гадкое всегда случается. Но не сегодня. И потом, мы наготове. Всё. я пойду. Иначе Оно сейчас вопрется с претензиями и будет чуть-чуть право…
Флоранс помогает одеться, торопливо причесывает. Хочется закрыть глаза и никуда не идти.
— Еще чуть-чуть, и можно рискнуть сделать прическу, — уверяет Фло, собирая густые и светлые волосы подруги в недлинный хвост.
Это вряд ли — волосы отросли чуть ниже плеч, до нормальной здешней прически их еще отращивать и отращивать.
— Угу, будем искать прическу. С перламутровыми пуговицами. Ну, или с перламутровым блеском, — Катрин торопливо целует подругу и, подобрав простую свободную юбку, перекидывает ноги через подоконник…
Этаж высок, но нет таких трудностей, которые бы не смогли преодолеть счастливые шпионки.
Напарница по ночной экспедиции ждала в тени парковых деревьев и что-то грызла — судя по запаху, солено-рыбное.