Ловцы душ

Загороднева Наталья

– Возьми сейчас часть наших душ, счастливых, всесильных. Сохрани и, что бы ни случилось, помоги мне найти его и воскресить этой частью.

Я вложила камень меж наших сердец, и почувствовала, как он согрелся, впитав в себя любовь, которой у нас было с избытком.

– Айя, - шепнул дару сквозь сон.

– Тимнеон, - счастливо прошептала я в ответ, любуясь им.

Пусть недолго продлится это блаженство, пусть разлучат нас боги, я-то знаю, что оно было, и уже ради этого стоило жить.

Усталая, я закрыла глаза и провалилась в туман...

Тот самый, густой, непроглядный. И под ногами - холодный камень жертвенника...

Что это? Сон?

Я в ужасе оглядывалась, пытаясь понять, как оказалась там, какая сила перенесла меня в это страшное место. Раздался глухой мерный гул и из тумана выступили фигуры в темных плащах. Я закричала, отпрянула, но они были повсюду - страшные, пустые, мерно гудящие на одной ноте. И я знала, что последует после.

– Майана!
– голос Кетцаля расколол мою голову, пробрал до костей, заставил стиснуть зубы и зажать уши.

– Нет, - затрясла я головой.
– Я не твоя больше, отпусти меня!

– Ты моя,- зашипело отовсюду.
– Моя, и я тебя не отдам. А он заплатит за то, что сделал... Жизнью...

Я закричала и проснулась.

Тимнеон обнял меня, погладил по волосам, успокаивая:

– Это всего лишь сон, кхана, ты со мной, дару ма.

Я дрожала и прижималась к нему, а в голове все еще звучал голос жреца:

– Жизнью...

Дару целовал меня и шептал на ухо нежности, крепко сжимал в сильных руках мое замерзшее от страха тело, согревая. Его сердце, живое, горячее, билось ровно и спокойно.

Я потихоньку сползла с ложа, обернулась, посмотрела на спящего Правителя. По щекам прокатились слезы. Надела платье, собрала волосы в косу, вытерла мокрые щеки и развела руки с камнем в стороны.

– Прости, любимый,- шепнула.
– Я должна. Я приму свою долю. Будь счастлив...

И шагнула во врата.

Я вышла в саду Кетцаля. В темноте дворец Жреца казался мрачной горой, без единого проблеска света. Как же мне не хотелось идти туда! Мелькнула шальная мысль: вернуться к Тимнеону, и, что бы ни было, быть рядом с ним.

– Ты пришла,- раздался голос Кетцаля.

От неожиданности я вздрогнула и шагнула назад. Мои ноги погрузились во что-то мягкое, словно мох. Я попыталась выбраться, но жижа держала меня крепко. Отчаянно дернувшись, я потянулась к дереву - ухватиться за ветку, но не дотянулась. Меня затягивало все сильнее, и я поняла, что это вовсе не земля - черное, густое, как смола, болото жадно всасывало меня, и не чувствовалось ни влаги, ни холода.

Жрец расхохотался.

– Покорись, ты уже ничего не можешь сделать, Хранительница.

В темноте сверкнули его глаза, и сам он, освещенный слабым светом луны, казался призрачной тенью, вышедшей из недр земли.

– Ты знаешь многое, верно?
– он навис надо мной, огромный, едва сдерживающий гнев.
– Но ты не знаешь, как я провел это время без тебя. Меня больше нет. Я похоронил себя - прежнего.

– Кетцаль-ото!
– взмолилась я, понимая, что уже не шевельнуть

коленями.

– Молчи и слушай,- процедил он.
– Я верил, что удержусь, не позволю смерти забрать мое сердце, сохраню то, делало меня живым. Я любил тебя...

– Великий Жрец!
– прошептала я, холодея от страха.

– Я любил тебя, - повторил он, словно не замечая моих слов.
– Не всесильную хранительницу, - девчонку, которую подобрал в нищем хаарце, где она так и сгнила бы, не познав ни славы, ни почета.

Я снова дернулась, опершись руками о вязкую слизь. Руки тут же погрузились в ловушку, завязли в оковах смолистого плена.

– Я любил тебя и готов был предать самое дорогое - мою веру. За тебя я готов был биться с самим Орисом. Но не с тобой самой... Ты предала меня. И не тогда, во Дворце, когда прилюдно прижималась к этому... Чем он лучше меня?
– вскрикнул он, и земля дрогнула.

Я окаменела от жуткой догадки.

– Так это все ты?! Ты разрушил дома и погубил столько людей... из ревности?!

– Ревность?
– усмехнулся он.
– Оставь ее для смертных. Нет сладости в обладании телом. Ты душу свою отдала. Ту, что обещала мне. Нельзя недооценивать врага, - отчеканил он, отходя.
– Я хорошо подготовился. Тут повсюду твоя магия!
– прокричал он.
– В моем доме, за моей спиной ты плела свои сети! А я сплел свою.

На меня навалилась равнодушная покорность.

– Я умру?
– спросила спокойно, чувствуя, как жижа подбирается к горлу.

– Нет, - так же спокойно ответил он.
– Это слишком просто для вас. Ты удивишься моей изобретательности...

Больше я спросить ничего не успела: чернота, чавкнув, поглотила меня целиком и выплюнула на холодный каменный пол.

Я лежала без движения и пыталась понять: что изменилось? Все тело болело, слабость не давала пошевелиться. Я попыталась подняться. И поняла. Неуловимо, как уходит запах, вкус, из меня ушла магия. Ее не было больше - ни капли. Я стала невидящей. Мир вокруг молчал, и я не могла узнать даже, где нахожусь. Тихонько завыла, звук отразился от каменных стен, вернулся ко мне с тоской и отчаянием. Наощупь добрела до границ зала, отдернула руку, испугавшись - неровные стены, холодные и влажные, были покрыты скользким налетом слизи.

Спотыкаясь об острые камни на полу, я обошла всю свою гробницу. Наткнулась на гору тряпья - перебрав, поняла, что это мои вещи. Закуталась в покрывало, села, подтянув голову к коленям, мучительно думала: что делать дальше? Неужели Жрец решил похоронить меня заживо? Сколько тогда ждать смерти? Я обхватила голову руками и раскачивалась, дрожа. Больше не всесильная магиня, не кацу Правителя, не Жертвенная дева - а кто? Как я могла не сберечь то, что было дороже дыхания? Моя магия могла создать новые миры, открыть путь в неведомые земли, возвести новые храмы, разрушить горы, и главное - могла помешать восторжествовать тьме. А как я поступила с ней? Как неразумное дитя. И потеряла маму, Уцу, Тимнеона...