Ловец
Шрифт:
Его последние слова почти потонули в трели звонка.
– На этом занятие окончено. Я жду тебя завтра в это же время.
– В приёмной? – решила все же уточнить.
– Нет, у дверей приемной, – мне показалось, или в голосе Зака сквозило нежелание лишний раз встречаться с млеющей от него секретаршей? – А пока потрудись изучить первый параграф учебника.
Я лишь кивнула, и Зак покинул кабинет. Оставшись один на один с талмудом, я подхватила многострадальную книгу и подумала, что сегодня мой удел – мечтать. Ведь когда нет денег на осуществление целей, то они превращаются в мечты. А желание перекусить, увы, столкнулось с денежной забастовкой: у меня было ровно десять пенсов. Этого хватит на две поездки на батискафе. А в столицу мне попасть важнее, чем перехватить бутерброд.
Выходила я из школы задумчивая. Овладеть даром – это хорошо. Но желание узнать правду о смерти отца и отомстить Грегу… Да, на время я задвинула их в дальний угол, но сейчас я твердо была настроена посетить столичный сектор. Ведь надо же с чего–то начинать?
То, что какое–то маниакальное желание увидеть собственную могилу – дурное, я поняла, только стоя у свежевырытого холмика. Но отчего–то мне обязательно, непременно нужно было убедиться, что она существует.
Цветы, венки. Траурная лента «Вечно молодой малышке от старика Карлоса». Букеты цветов с бирками «от Шарфилдов», «скорбим Мьярики», «Соболезную М.С. Тро» . Друзья семьи. Деловые партнеры отца, а теперь и Грега. Даже конкурент по горной разработке сектора Штормовых скал отметился.
А я смотрела поверх даров смерти. Мое имя. Фамилия. Выбитые в сером камне даты. Это была я. Этакая девочка–женщина, что звенела браслетами, поправляла идеально уложенные волосы. Та, что не думала ни о чем, зато могла походя скупить полмагазина потому что «так захотелось и просто хандра». Та, что привыкла к дорогим чулкам и кружевному белью. Та, которая погружалась в книжные сказки о любви и думала, что и сама живет в такой же с самым замечательным мужем на свете. «Я не хожу пешком». «Это было утомительно». «Мех серебристой ласки мне не идет»… Хло – ленивая праздная леди, глупая и доверчивая. И мертвая.
Я стояла, смотрела на серый камень, и в голове роились вопросы. Вот только не знала, с чего начать.
Голос, раздавшийся из-за спины, заставил вздрогнуть. Я медленно повернула голову, уже зная, кого увижу.
ГЛАВА 5
Тэд
Бег через смрадной туман. Извилистая и узкая, как каменная кишка, улочка, площадь, залитая холодным синим светом, который у новичков способен на раз оставить ожоги. Бывалым же ловцам удавалось отделываться от этих проплешин лабиринта лишь бронзовым загаром.
Проходя через границу вымораживающего света и пепельного сумрака, Тэд усмехнулся. Он вспомнил слова наставника в Оплоте. Тот говорил, что в реальном мире жизнь людей подобна суконной нити: можно из нее сделать фитиль, и он сгорит, ярко светя; а можно положить в темный чулан, и она сгниет. Но гниющее гореть не может. Так не бывает и полумер, полуправды, полужизни. Все что «полу» – лишь самообман.
Вот только в мире людей эту истину многие не замечают за суетой, рутиной… А лабиринт – он всегда рад напомнить. Вот такими проплешинами обжигающе–холодного света и резкой границей их с черными туманами тлена. Середины не бывает. Либо горишь, либо гниешь. Но и итог един – тлен. Бессмертна лишь память.
Идя по закоулкам лабиринта, Тэд усмехнулся: если его потянуло на философию, значит, жди беды. Ну, или серьезных проблем. Это как пить дать.
В этот раз чутье не подвело: едва он вышел в южном секторе, рядом с плотиной, откуда сбежала душа, как тут же наткнулся на законников.
Отряд полисменов оцепил прогнувшуюся стенку барьера, которая вот-вот готова была дать течь. Тут же, рядом с толпой зевак, стояли два мага. «Буруны» усиленно укрепляли водную преграду, напрочь стирая остатки любых следов.
Обыватель же глазел. Народ вообще любит халяву: будь то зрелища, дармовая еда или выпивка. Кто с плетеными корзинами, кто с ведрами. Мамаши держали на руках чад. Некоторые из детей гулили, некоторые – горланили. Кошка путалась под ногами, надсадно мяукая. Кто-то из зевак ее даже пнул, чтобы не мельтешила. Истошное «мяу» на пределе кошачьих сил заставило вздрогнуть одного из магов–строителей.
А по толпе меж тем гулял шепоток: прорвет али нет?
Тэд сплюнул и направился к тому из полицейских, чьи лычки выдавали в нем капитанский чин. Законник при виде приближающегося ловца скривился: эти цепные псы от магии всегда приходили, снимали сливки и славу, гоняясь лишь за теми преступниками, кто наделен толикой дара. А им, рядовым трудягам закона, скидывали бытовые преступления, рутину или дела, где чары использованы не были.
В общем, как и всякий полисмен, капитан не любил выходцев из Оплота.