Ловец
Шрифт:
Оба ловца промолчали.
– Если это все, то, Лурк, прошу в мой кабинет, я жду отчет по происшествию в латунном квартале. Тэд… – он оглядел ловца и выдохнул: – Иди домой, с тебя хватит. А о кортике мне уже доложил гранд–мастер. Пока вы тут… опытом делились.
Мессир выразительно глянул на дверь. Тэд же еще раз убедился, что, несмотря на весь свой фанатизм, о протоколе артефактор не забыл: если что–то важное, то доложить сразу
Его подмывало вернуться к уликоведу и узнать у него подробности, но Ронг решил, что мессир в кои-то веки прав и ему действительно стоит пойти домой. Вот только брать магомобиль не хотелось. Желание поскорее стащить с себя мокрую одежду было выше, и ловец открыл проход в лабиринт.
Первая пришедшая на ум мысль, когда Тэд шагнул в реальность: «Зря. Зря по дороге домой он подумал о пигалице». Он вышел не в прихожей квартиры, а на кладбище.
Серый камень, кресты – в общем, зрелище жизнеутверждающее. Для некроманта. И знакомая спина. Слишком прямая. Совсем как у леди.
Дождь еще не добрался до погоста, но чувствовалось – уже вот-вот ливанет.
– Странное место выбрала леди для прогулки.
Она вздрогнула и медленно повернулась.
– Я не леди, – произнесла чуть испуганно, а Тэд понял: лжет.
Но у ее лжи был странный привкус. Когда лгут из жажды наживы, то во рту язык буквально ощущает гниль. Когда лгут не задумываясь, по привычке – пресного, чуть заплесневевшего хлеба. А ее ложь… она была соленой, как морская вода.
– Врешь, – вынес вердикт ловец.
У девчонки задрожала нижняя губа. Она была готова расплакаться, но упрямо вскинула подбородок и сжала кулаки:
– Нет.
– Да, – он приблизился так, что между ними оказалось всего полтора фута.
Дождь все же ливанул. Сразу, резко и стеной. Но они двое этого, кажется, и вовсе не заметили, впившись друг в друга пристальными взглядами. Тэд и сам не мог отдать себе отчета, зачем ему так важно знать, почему она врет. Вообще знать. Думать о ней.
Еще утром он решил, что пошлет все мысли об этой пигалице куда подальше. Навязанный якорь. Да нужен такой три раза!
Решил мозгами, а вот сейчас, они, подлецы, напрочь отключились. Зато все остальное и не думало. Ему хотелось дотронуться до нее. Просто дотронуться. Как тем каплям, которые падали с неба и ударялись о ткань.
– Я пойду, – она нерешительно попятилась, проиграв поединок взглядов.
– Мокрая, голодная и почти раздетая. Куда ты пойдешь?
– Я не раздетая, – пригалица обхватила себя руками, закрывая грудь.
– Если бы ты была совсем раздетой, то это так бы не привлекало. А сейчас, глядя на тебя… да любой бандит из подворотни посчитает своим долгом тебя отыметь.
Она вздрогнула от пошлой и неприкрытой правды, а потом все же набралась смелости:
– Как и ты?
Это был удар под дых, но заслуженный.
Шенни
Я смотрела на ловца, который застыл напротив меня. Напряженный, замерший словно для броска. Почему каждая наша встреча напоминает поединок?
– Ты меня боишься? – он ответил вопросом на вопрос.
Я не стала лукавить, раз уж этот ненормальный словно нюхом чует ложь:
–Да.
– Прости. Я не хотел, – он выдохнул, а потом схватил меня за руки, словно боясь, что я убегу, и выдал: – Вернее хотел, но … бездна, как же с вами, женщинами, сложно.
Дождь хлестал, и меня начала колотить дрожь. То ли от страха, то ли от холода.
– Ты замерзла, – не вопрос. Утверждение. – Давай поговорим в другом месте. Где хотя бы ты не продрогнешь до костей от осеннего ливня.
Я хотела уже замотать головой, когда ловец добавил:
– Я клянусь своим даром, что и пальцем тебя не трону во время этого разговора. И после, когда буду провожать до дома.
Формулировка меня слегка насторожила, и я бы еще подумала, но тут в носу защипало. Чихнула. Оглушительно. От души.
Больше не спрашивая ни о чем, он подхватил меня на руки. Я пробовала вырываться, но куда там. А потом открылась черная воронка лабиринта.