Ловушка для «Осьминога»
Шрифт:
– Угадал, – усмехнулся Логинов и переглянулся с писателем. – Авдеича производство… Только уже нынешнего года.
– Но сезон еще не начался, дядя Артем! – заметила Галина.
– А ты откуда про сезоны знаешь, художница? – спросил подполковник. – Вроде это не по твоей части…
– У нас на этаже охотовед в соседях, – пояснила Тамара. – А его дочь – Галинина одноклассница, подружка.
– Тогда понятно… Этот кабан… нарушитель, одним словом. Нагнал он страху на всех. Непредсказуемо действовал – вот и угодил к нам на стол. Попросите Глеба Юрьевича – он расскажет, поскольку свидетель.
Хозяева повернулись к писателю, и Скуратов под обращенными к нему взглядами смутился.
– Какой я свидетель! – отмахнулся
– А дрожали? – улыбнулась Тамара.
– Этого не было… Наоборот, – радовался: участвую, хотя и пассивно, в настоящем деле. А потом выяснилось – кабан…
– Редкая случилась вещь, – пояснил Логинов. – Животное, как потом определили, находилось на другой стороне. А мы шли вдоль КСП, проверяли полосу, поскольку услышали подозрительные звуки. Оказывается, кабан, который в ночь залегает на отдых, страдал бессонницей, что ли… До того, как нам подойти к месту предстоящего нападения, он пересек границу, ушел туда, оставив, естественно, следы на контрольно-следовой полосе. Старший наряда зафиксировал следы и стал проверять на подлинность. А вдруг это нарушитель с кабаньими копытцами? И такое бывало. А виновник засел в сопредельной стране и наблюдает. И что-то ему не показалось в наших действиях. Махнул он через границу, сбил с ног сержанта, выбил из его рук фонарь, тот погас, мы толком ничего не рассмотрели. Поняли только: оттуда пробежало нечто в нашу сторону. Ефрейтор Винонен дал очередь вдогонку и спустил с поводка Ремиза, а Семен Паршин запустил в небо тревожную ракету.
– А вы, дядя Артем? – спросила, лукаво улыбаясь, Галина
– Пистолет вытащил. Тоже приготовился к бою, – усмехнулся в ответ Логинов. – Только стрелять уже было не в кого. Пентти Винонен догнал беднягу с первой очереди. Заставу, конечно, подняли в ружье. Обычное дело. Братья наши меньшие каждую ночь вызывают сработки сигнальной системы. Живые существа, что поделаешь, у них собственные правила обитания. Им не объяснишь, что система реагирует на любой теплокровный организм, создающий электрическое поле. Но с кабанами такого у нас еще не бывало. Вот у меня друг на польской границе служит, так он на барсуков жалуется – шастают по ночам туда-сюда и поднимают заставы по тревоге.
– А если животное с холодной кровью? – спросила Галина. – Змея, например… Она может спокойно переползти через границу?
– Змея может, – подтвердил Логинов. – Но по моим данным, в змей нарушители еще не превращались. В лосей, лошадей, горных козлов, кабанов, ишаков и верблюдов – бывало. А вообще-то идея… Нарушитель – змея! Спасибо, Галина, беру на вооружение твою подсказку. Доложу начальству. Глядишь, и медаль тебе выхлопочу. Благодарю за службу!
Все рассмеялись, а девочка покраснела от смущения.
– Ладно, ладно, – сказал Логинов, – не тушуйся, крестница. Покажи-ка нам лучше последние рисунки. Вот и Глеб Юрьевич посмотрит…
После импровизированного вернисажа пили чай. Вскоре Галина ушла к себе готовиться к следующему дню, занятия в художественном училище, где она теперь училась, уже начались. Тамара мыла посуду, отвергнув попытки мужчин помочь ей, заявила, что их дело охранять границу, ловить шпионов и писать книги. Слабому полу с этим не справиться, поэтому каждому своё.
– Если серьезно, – сказал Колмаков, когда они остались втроем, – то я равноправие женщин вижу не в том, чтобы ей предоставили возможность выполнять любую мужскую работу. Это как раз неравноправие. Главное в другом. В том, чтобы женщине ничто не мешало быть матерью.
– А кто спорит? – спросил Логинов. – Когда слышу, что женщина освоила некую экзотическую профессию, то всегда думаю: а не помешает ли это ей рожать и воспитывать детей?
– Эти сомнения не оставляют и женщину, поверьте, – вступил в разговор писатель. – Интуитивно она сомневается в правомерности существования в мужском
– Причем женской психики, – добавил Колмаков. – А когда женская психика вытесняется неким чуждым для нее мужским началом, такое насилие над душой женщины бесследно не проходит. Поневоле вспомнишь: кесарю кесарево…
Некоторое время мужчины молчали.
– Недавно просматривал трактат Ренэ Декарта «Правила для руководства ума», – нарушил паузу Логинов. – Он свои правила, правда, не дописал, но те, что до нас дошли, – инструкция к действию для нас с тобой, Коля. В них Декарт прямо называет интуицию и дедукцию основными средствами познания.
– Декарт говорит еще и об индукции, которая завершает обретенное с помощью двух первых средств познания, – заметил Скуратов.
– Верно, – согласился Логинов. – Но я в связи с сомнением, о котором вы начали говорить, Глеб Юрьевич, вспомнил о Декарте. Сомнение, когда оно направлено изнутри вовне, на что-либо за пределами нашего Я, служит стимулом для развития знания. Это единственный способ его развития. А вот когда сомнение замыкается на себе, становится основой существования конкретной личности, это уже не есть, как говорится, хорошо. И применительно к женщине, которая взялась не за свое дело, этот психологический аргумент можно считать достаточно полновесным.
Мужчины не заметили, что Тамара уже освободилась и стоит в дверях, прислушиваясь к их рассуждениям.
– Ладно, Спинозы, – сказала она, проходя в комнату. – Меня вы убедили: не сяду на трактор, не полечу в космос, не буду учиться на капитана дальнего плавания, не стану писать и детективных романов, хотя у Агаты Кристи это вовсе не плохо получалось. Займусь женским делом: заварю вам свежего чая.
– Умница! – сказал Логинов. – И покрепче, пожалуйста… Фирменный завари, колмаковский. А потом я тебе чашечки сполоснуть на кухне помогу. Моя Настя не признает разделения труда и приучила меня. Теперь отменно мою посуду. Не то что твой ленивый хан Гирей.
Когда пили чай, Скуратов задумчиво сказал:
– Удивительное дело, но как быстро приучились мы общаться друг с другом без спиртного. Стоило только попробовать, и обычное чаепитие вдруг превратилось в подлинное застолье, где людьми управляет дружеская беседа, а не алкоголь.
– Когда двадцать с лишним лет подряд литература, театр и кино внушают людям, что без выпивки в жизни не обойтись, да еще некоторые ученые люди утверждают, будто пьянство – национальная черта русского народа, поневоле перестанешь видеть альтернативу алконаркомании, – с горечью произнесла Тамара. – У нас коллектив женский, а тоже не обходились без шампанского. А сейчас прекрасно довольствуемся чаем, друг перед другом хвастаем выпечкой… Любо-дорого посмотреть. И отношения стали искреннее.
– А не происки ли это масонов? Я говорю о настойчивом приобщении нашего народа к пьянству, – сказал Логинов и легонько хлопнул по плечу Колмакова. – Что на этот счет говорят твои знаменитые досье, Николай?
Потом он повернулся к Скуратову:
– Наш хозяин прославился уникальной коллекцией всевозможных сведений о деятельности масонов. Хобби у него такое своеобразное. Впрочем, ему и по долгу службы знать сие практически полезно.
– Поделитесь, поделитесь информацией, – оживился писатель, – у меня досье на эту ультратаинственную организацию нет, хотя кое-что из популярной литературы имеется. Книга Яковлева «1 августа 1914 года», молодогвардейский сборник «За кулисами видимой власти», работы Генри Эрнста, в частности его статья в «Журналисте», которая довольно метко названа «Масоны: незримая власть». Ну и, конечно, Иванов, Бегун, Шафаревич, Дикий, Дуглас, Рид. Тема эта сложнейшая, тайны масонства – печать за семью замками. Тот же Эрнст Генри подчеркивает, что проникнуть в секреты «вольных каменщиков» труднее, нежели раскрыть тайны разведывательных служб.