Ловушка для потерянной души

Герцик Ксения

– - Ты больше не Тьяра, - тихий шепот от постели. Вздрагиваю. Подхожу к Линсан, боюсь, что мне это только показалось.
– Это правильно.
– губы не слушаются, коверкают слова, но я слышу, понимаю. Тепло внутри.

– - Линсан, выздоравливай, пожалуйста, - осторожно беру ее руки в свои изменившиеся ладони. Теперь все, почти как раньше. Мир снова стал нормальным, не таким огромным, собственные шаги широкими, а дыхание свободным.

Снова болезненная улыбка не ее лице. Ответа я не услышу. Вздыхаю. Опускаюсь рядом с кроватью на пол, обнимаю колени руками, играю в гляделки

с собственным отражением. Странно это тело смотрится в некогда красивом платье, изуродованном кровавыми разводами. Сдираю его, словно освобождаюсь от цепей, слыша звук рвущейся ткани.

– - Теперь я снова Никто?
– спрашиваю у невидимых друзей Линсан. Кажется, что кто-то касается моей головы, пытается погладить, успокоить. Улыбаюсь, пугая свое отражение собственным лицом.

Легкие шаги за дверью, скрип узких ступеней лестницы. Оглядываю себя, кутаюсь в обрывки платья, боюсь встретиться с хозяйкой дома. Я пугаю людей, своим взглядом, голосом, даже мыслями.

– - Что...
– остановилась в дверях, принесла с собой холод морозного вечера в душную комнату чердака.
– Кто ты?

– - Никто. Меня оставила госпожа, следить за Линсан.
– Теперь я -- это просто я. Я начну все с начала. Что бы стать кем-то, сначала нужно быть никем. Опускаю голову к коленям, прячу глаза за челкой серых волос.

– - И где только нашла, - вздыхает женщина, качает головой.
– Одежда твоя где?
– хмурится. Пожимаю плечами, перебираю складки порванного платья небесного цвета.
– Платьем вербовщиков не обманешь.
– Заявляет она. Поднимаю голову, пытаюсь понять.

– - Кого?
– переспрашиваю. Снова завыли далекие трубы дворца.

– - Не от них убегаешь?
– стоит в дверях, все еще боится, не подходит, лишь издали поглядывает на бледную Линсан.

– - Кто это?
– переспрашиваю, поправляю упавшую руку Линсан, укрываю одеялом.

– - Меня незачем обманывать.
– Поджимает губы.
– Я еще не настолько глуха, чтобы не слышать труб. От них не убежишь, только хуже себе сделаешь и ей, - кивает на кровать.
– Да и мне попадет. Где твоя хозяйка?

– - Ушла.
– Мотаю головой. Нет больше Тьяры, даже памяти о ней не осталось.
– Теперь есть только я.

– - Это к лучшему, - вздыхает, обходит меня осторожно, касается лба Линсан, заглядывает в полуприкрытые глаза.
– Много вопросов о ней в городе. Мне было страшно. Если вернется, скажи, что бы уезжала.

– - Она не вернется, - качаю головой.
– Теперь только я, - повторяю.

– - А тебе следует тоже уйти. Мой дом не пристанище для беженцев. Договор был на раненую, а не на беглого пацана, - поворачивается ко мне, оглядывает тощее тело в обрывках яркого платья.
– Если тебя тут найдут, то хуже будет. И тебе и мне и твоей Линсан. Мозгов у твоей госпожи немного, раз тебя тут оставила, коль не врешь.

– - Я не вру.
– Неуютно под ее взглядом.

– - Одежду тебе принесу, - вздыхает, спешит вниз по лестнице. Слышу, как роется в шкафах, скрипит полками, приговаривает что-то.
– Держи, - снова появилась в моем убежище на чердаке.

Бросила на колени штаны и рубаху из

плотной ткани. Отвернулась, изучает взглядом разводы на пыльном зеркале, ждет, пока переоденусь. Натягиваю жесткую рубаху, чувствую ее цепкий взгляд сквозь зеркало.

– - Свободный значит, - снова хмурится, повернулась ко мне. Нет на этом теле клейма ранговых земель, но от того свободнее не становишься.
– Лучше сам иди. Поймают -- палками получишь, а все равно там окажешься.

– - Где?
– кажется, что она говорит загадками.

– - Трубы слышишь?
– хмыкнула, разглядывает меня.
– Все свободные этого звука бояться. Я тоже боюсь.

– - И что?
– по-прежнему не понимаю, вслушиваюсь в далекий гул, который щемит сердце.

– - Все свободные должны явиться. Ты тоже должен.
– Поворачивается к Линсан.
– Если тут найдут, то всем нам плохо будет. Подумай о девушке.

– - Я не понимаю вас, - одергиваю коротковатые рукава, завязываю тесемки ворота.

– - Войны не понимаешь?
– зло обернулась ко мне.
– Трубы везде об одном говорят. Обязанность каждого свободного мужа пойти на защиту своей империи. Не справедливая, жестокая правда.

– - Я издалека, - запинаюсь.
– Объясните.

– - И правда, - смотрит мне в глаза, замечает необычные для этих мест светлые волосы.
– Война с Харисом назревает. По законам империи каждый свободный должен встать на защиту границы. И ты тоже. Понял теперь?

– - А как же воины?
– не понимаю, какой толк от простого человека там, где все решает сила и навыки.
– Они должны защищать народ.

– - Воины?
– усмехается.
– Я видела войну. Давно это было. Братьев похоронила тогда. Воинов мало. Все они -- часть богатства аристократов. Никто не отправит свое имущество умирать за простых людей. Глупый ты совсем, жизни не знаешь, - качает головой, - Воины ценные, они будут защищать крепости, да города. Кроме того все они принадлежат чиновникам, да наместникам, кто же их на границу отпустит так просто. Мало их, набирают солдат из народа, а воинов командирами делают. Всегда так. Сгонят молодых ребят, дадут мечи и довольны. Мы должны защищать свою страну, так по законам прописано. А потом семьи будут в долги залезать, что бы семью прокормить, а если вовремя не выплатить, то и в ранговые земли перегонят. Это опять же выгодно богатым. Иногда думаю, что свободным человеком быть хуже всего. Мы никому не нужны. Рабов хотя бы ценят, как вещи, а мы -- мусор.
– Вздыхает, глядя в небольшое окно, вспоминает о чем-то своем.

– - Это не моя война, - мотаю головой. Неправильный мир, где простые люди встают на защиту воинов. Странные законы, где цена человеческой жизни меньше монеты.

– - Чужой войны не бывает, - сажает Линсан осторожно, вливает темный раствор лекарств в приоткрытые губы.
– Она приходит за всеми, и в первую очередь за теми, кто считает ее чужой. Только тогда уже помощи ждать неоткуда.

Молча смотрю на свое отражение. Я больше не Тьяра и не Никто. Нечто среднее. Даже лицо не такое, как прежде, все еще прячет под серой кожей черты красивой девушки с небесными глазами.