Ложь
Шрифт:
– Это и есть Аеша?..
– Да. Но разве ты меня не слышала?.. Тебе следует написать немедленно. Индеец Игуасу неза-
метно сможет отвезти письмо… Пройди в мой кабинет…
– Откуда взялась эта индеанка?.. С каких пор она знакома с Деметрио?..
– Я считаю, что в данный момент все это не имеет значения…
– Да. ни сейчас, ни потом. Напишу…
Глава двадцать четвертая.
– Письмо от родственников… наконец-то!..
Реверендо Джонсон вошел
сованное дяде. Он отдает ей в руки белый конверт с инициалами дона Теодоро и адресом, надписан-
ным его твердым, размашистым почерком.
– Игуасу лично принес его. Он принес также несколько подарков, которые оставил там, на столе
в столовой… Замечу, что будет лучше, если Вы добавите несколько строк в свое письмо, после того, как прочтете это, и заставите индейца Игуасу тотчас же отплыть вниз по реке с доверенным челове-
ком. А если возможно, пусть он сам отвезет письмо.
– Ну, конечно же, оно от дяди…
Подрагивающими от нетерпения пальцами, Вероника разрывает конверт. Волнуясь, она быстро
просматривает неровные строчки, написанные доньей Сарой мелкими, убористыми завитушками
букв.
– Ах, нет, нет. Это письмо не от дяди… От него только пустой конверт… А не было для меня
еще письма?..
– Только это, переданное неким Бело, как говорит индеец… Вы не этого ожидали?..
– Нет… Я никогда не думала, что тетя мне напишет.
– Возможно, Ваш дядя приболел…
– Он не подписал бы конверт.
Она прочла письмо, сначала очень торопливо, глотая взахлеб эти ребяческие строчки. Затем
раз и другой, медленнее, уже не торопясь, отведав своей ранимой, чувствительной душой весь тон-
чайший яд, излитый в строчках этого письма дьявольски ловкой и изворотливой Вирхинией.
168
– Вероника!.. Какая-то плохая новость?.. Заболели Ваши родители? Что с ними случилось?..
– Ничего… все совсем наоборот. Это письмо полностью меня успокаивает относительно здоро-
вья моего кузена и счастья всех тамошних обитателей…
– Отлично. Но Вы не кажетесь слишком довольной…
– Лишь будучи большой эгоисткой, я могла бы остаться ею, Реверендо. Но это письмо пришло
очень вовремя, оно спустило меня на землю, вернуло в реальность, которую я позабыла в какой-то мо-
мент затмения…
– Реальность?..
– Вчера вечером я струсила. Меня охватил детский страх. Я поступила плохо, прибежав сюда. Я
вынудила Вас противостоять Деметрио, когда сама должна была противостоять ему. Но с сегодняшне-
го дня я так и буду делать!..
– Вероника!.. Я Вас умоляю…
– Не волнуйтесь за меня, Реверендо. У меня был миг слабости, но он уже
– В таком случае позвольте мне попросить Вас запечатать это письмо и отослать его.
– Нет, Реверендо. Я никогда не должна была его писать.
– Но что такое могло рассказать Вам полученное письмо?..
– Ничего… Прочтите его сами. Всего несколько строчек, на которые я, кстати, отвечу, чтобы у
них были новости обо мне, но я не торолюсь. А также нет необходимости отправлять ответ немедлен-
но, специально для этого гоняя Игуасу… Я напишу письмо завтра, или послезавтра.
Вероника механически поднялась и вышла, двигаясь, как лунатик. Она прошла перед индейцем
Игуасу, даже не взглянув на него. Удивленный индеец выходит следом за Вероникой, наконец осме-
лившись обратиться к ней.
– Ты не посмотрела на свои подарки, белая королева?.. Патрон Бело передал их для тебя.
Вероника не отвечает. Кажется, она даже не слышит индейца. Под обжигающим, палящим по-
луденным солнцем ее глаза устремлены на холм.
– Мое место – там!.. Да, там – мой дом, мужчина, выбранный из всех. Все остальные должны
думать, что это – счастливейшее место для меня, будь там даже только ад, в котором мучается, стра-
дая, моя душа…
Вероника порвала на тысячу мелких кусочков письмо, написанное дяде… Ну нет, она не сбе-
жит, не станет просить о помощи. Хладнокровно и отважно, лицом к лицу, она встретит свою судьбу, и встретит ее одна. Она чувствует себя более сильной и решительной. Сейчас она знает, что Деметрио
де Сан Тельмо любит ее также сильно, как и ненавидит. Теперь Вероника поняла, что бесполезно вы-
прашивать нежность и ласку, но ее красота является ужасным орудием против той его страсти. Это –
палка о двух концах, обоюдоострый клинок. Она должна или убить им, или погибнуть от него.
– Вероника… Вероника…
Реверендо Вильямс тоже вышел, прогоняя удивленно взирающего на Веронику индейца. Она
настолько выбита из колеи и так ушла в себя, что пастор хватает ее за руки в безнадежном порыве без-
удержной мольбы…
– Вероника… Вероника… Я Вас умоляю…
– Простите меня, но это бесполезно… Как ясно различимы вещи при свете дня!.. Как отчетливо
я вдруг все поняла! Нет, я не сбегу!.. Я буду драться до конца…
– Но я не могу допустить этого… Мой долг защищать Вас.
– Я прошу, прошу Вас, простите меня. Я принесла Вам больше зла, чем добра. Поклянитесь мне, дайте честное слово, что абсолютно ничего не станете делать ради меня. Возвращайтесь в свою
церковь, к своей спокойной жизни, ко всем несчастным беднякам, которые так нуждаются в Вас и