Ложь
Шрифт:
топая по доскам.
– Хайме!..
143
– Как Вы, сеньора Сан Тельмо?.. Вам лучше, не правда ли?.. Сейчас у Вас другое лицо… Вы по-
завтракали?
– Да, доктор… благодарю.
Только что побрившийся, в чистой рубашке, протезвевший Хайме Ботель кажется гораздо ме-
нее отвратительным, враждебным и грубым. Он пришел в себя, вернувшись в атмосферу врачебной
практики, в нем заметны немногие сохранившиеся черты профессионала после десяти лет
– Пульс бьется ровно, хотя немного слабоват. Вы потеряли много крови, и нужно ее восстано-
вить… Сейчас я дам Аделе рекомендации по тому, что Вы должны есть и пить, пока будете лежать
здесь…
– Вы хотите сказать, что я не могу вставать?..
– Ни сегодня, ни завтра. До тех пор, пока не срастутся швы Вы должны соблюдать покой, и по-
том – двигаться спокойно…
– Это – то, что мне необходимо…
– Вам необходимо лечиться. В Вашем доме Вам пока что нечего делать, поскольку дома, как та-
кового, нет.
– Но мне нужно спуститься в деревню, чтобы поговорить с Реверендо Джонсоном, с властями, с
индейцем, владельцем пироги.
– Ваш муж взял все это на себя. Есть вещи, которые может уладить только он, а не Вы.
– Это не его дела, а мои – дела, которые должна решить я.
– Успокойтесь!.. Скажите, что Вы хотите, только не двигайтесь… Хотите, чтобы снова откры-
лось кровотечение?.. Сдержите свой нрав!.. Вы – как дикий зверек. Да уж, славная работенка будет
для Сан Тельмо – укротить Вас…
– Доктор Ботель!..
– Ну же, ведите себя хорошо, так будет лучше для всех. Пусть эти бездельники войдут… Вы
знаете, что по Вашей милости я на два часа задержался с уходом на рудник?.. Не думайте, что я так
поступаю ради кого-либо, но мне нравятся тигрицы… Ну ладно… До вечера.
– Ну, это уж слишком!..
– Ну, успокойтесь… успокойтесь… Не из-за чего расстраиваться, не за чем сердиться, прошу
Вас. Такой уж он, мой Хайме… У него такая манера разговаривать, но, уверяю Вас, что он придает
большое значение Вашему лечению и испытывает к Вам глубочайшую симпатию.
– Да что Вы говорите?..
– Я слишком хорошо его знаю. Когда он не пьет, он не такой уж плохой, он умеет дружить и
сдерживать свои слова. Ну, давайте… здесь уже находятся люди, которые должны перенести Вас.
Хайме разрешил мне, чтобы я уложила Вас на самую лучшую кровать… Отсыпайтесь, отдыхайте…
Отдых – вот, что Вам необходимо. Понятно, что все это достаточно бедное для Кастело Бранко…
– Кастело Бранко!..
– Когда недавно выйдя замуж, я была в Рио, я видела особняк. Это – самый прекрасный
домов на холме, из белого мрамора, с чудеснейшим парком… Вы жили именно там?
– Да, Адела… именно там.
– Вы – племянница дона Теодоро, его любимая племянница… Как раз вчера вечером, когда я за-
кончила перекладывать вещи в шкафах и приводить комнату в порядок, я перелистывала старые жур-
налы и увидела Вашу фотографию… Там – фотографии на двух страницах. Вы – верхом на лошади, Вы – в бальном платье, а также – в фехтовальном костюме с рапирой, верно?..
Череда воспоминаний завертелась в калейдоскопе мыслей, оживляя картины прошлого. На
мгновение Вероника забывает о доме Ботелей, о присутствии радушной простушки Аделы, о двух
рослых, крепких индейцах, с невозмутимостью бронзовых статуй ожидающих рядом, чтобы перене-
сти ее. Перед ее мысленным взором – парк, фонтаны, помпезные мраморные стены, флигель оружей-
ного зала и тот самый фехтовальный поединок, на котором она заметила ненависть, появившуюся в
серых глазах Деметрио…
Это было несомненно – он питал к ней отвращение, ненавидел ее. Его любовь и поцелуи были
144
игрой, фарсом, подходящим для его ненависти, этой необъяснимой ненависти к ней. Этот фарс приго-
дился, чтобы вырвать ее из родного гнезда, отравить душу Джонни, чтобы лишить ее расположения и
привязанности Теодоро де Кастело Бранко. Этот фарс помог ему в глуши чащоб Матто Гроссо сделать
из нее ту, кем она стала: обиженная дурным обращением жена, исключительная личная собственность
жестокого грубияна.
– Что с Вами?.. Вам хуже?.. Вам еще больнее?.. Мой Хайме оставил мне несколько таблеток, чтобы Вы приняли их, если боль усилится… Конечно, это легкое снотворное, Вы долго проспите по-
сле того, как выпьете их.
– Дайте их мне, Адела… Мне стоит забыться еще на несколько часов… Кастело Бранко…
Джонни… Бедный Джонни!.. Если бы ты только знал!..
***
Если бы Вероника не только вспоминала, если бы ее мысли одним необычайным скачком мог-
ли бы на самом деле перенести ее в особняк Кастело Бранко, она заметила бы огромную разницу. Те-
перь вэтих залах не играет музыка, под позолоченной крышей столовой не накрывается большой стол
к обеду, не течет шампанское, открытое проворными и умелыми руками слуг, одетых в ливреи... Мол-
чаливый парк, приглушающий свет, льющийся с высоты. А в правом крыле особняка вся жизнь, ка-
жется, сконцентрировалась трех комнатах, образующих личные апартаменты Джонни: салончик, где