Ложь
Шрифт:
Уже одетый в дорожный костюм, Деметрио в волнении и нетерпении топтался на крытой галерее. Краем глаза Вероника заметила его, но Джонни с печальным выражением лица, подрагивающими губами и безмерно грустными глазами стоял перед ней, и она не двинулась с места.
– Я очень огорчилась, не увидев тебя в церкви, Джонни, да и вообще меня сильно расстроило все, что ты натворил в последнее время.
– Что бы мне сказать тебе, Вероника?
– Не лги, говори только правду.
– Я болен… болен от отчаяния и ярости!..
– Джонни… братик мой любимый…
–
– Джонни… Джонни…
– Хотелось бы мне быть отважным, выносливым и стойким мужчиной, таким, как твой муж, этот вор, навсегда увозящий тебя далеко отсюда. Да-да, вор…
– Не продолжай!.. Не говори так, или я не стану больше слушать тебя!
– Но, ведь мои слова не оскорбляют его, я не могу его оскорбить. Разветы не понимаешь, что я – бедный, несчастный дьявол, в ком говорят ревность и зависть?
– Джонни…
– Я хочу сказать тебе кое-что… Если этот человек не сделает тебя счастливой, то…
– Джонни, замолчи, прошу тебя! Ты обезумел, ты пьян…
– Да, я напился, но говорю только правду.
– Замолчи, Джонни, Деметрио идет сюда! – увещевала кузена Вероника.
– Почему я должен молчать? – разошелся Джонни. – Правду нужно говорить всегда…
– Деметрио... – Вероника снова попыталась успокоить брата.
– Простите, если я поднялся и прервал ваш разговор, – вмешался Деметрио, – но, стоя там, внизу, я заметил, что сеньор Кастело Бранко даже не оделся должным образом…
– Что? – бледный, с растрепанными волосами, в домашнем халате, наброшенном на рубашку, Джонни был похож на больного, но под пронизывающим, ледяным взглядом серых глаз он гордо выпрямился, и черты его лица обрели жесткость.
– Деметрио де Сан Тельмо, Вы выиграли эту игру, – внезапно успокоившись, Джонни перестал казаться заплаканным ребенком и выдержал твердый взгляд удачливого соперника. – Я не желаю кричать и устраивать скандал. Вероника полюбила Вас, а Вы перешагнули через все, чтобы этого добиться.
– О, черт!
– Не прерывайте меня, выслушайте до конца. Я знаю, что проиграл. И пусть я выгляжу жалко, не умея проигрывать, я не хочу быть трусом и попробую исправить все пусть и в самую последнюю секунду.
– Джонни, – начала Вероника, но он не дал ей договорить.
– Не бойся, Вероника, – прервал кузину Джонни, – ничего не случится. Через несколько минут ты уедешь отсюда, и он станет твоим полновластным господином. У меня не будет права даже смотреть на тебя, если он запретит, но, пока что ты под крышей нашего дома, и пока что я твой родственник... Так вот я хочу сказать сказать тебе по-родственному, а не как грустный, любящий мужчина, не сумевший вовремя отстоять тебя, чтобы потом лить слезы…
– Ради Бога, Джонни, замолчи, на нас все смотрят...
– Никто не запретит сказать мне то, что я должен сказать тебе и ему. Да-да, Вам, Сан Тельмо... Вы – счастливый человек, инженер, и счастье Вероники – в Ваших руках. Вы целиком и полностью отвечаете за нее, и, если Вы сделаете
– Хватит, Джонни, довольно!..
– А тебе, Вероника, я должен сказать только одно: “Прости меня”. Прости за то, что говорил, за то, что делал, за то, что причинял тебе боль. Прости меня за все из сострадания к моей любви, – Джонни быстро наклонился, поцеловал ей руку, повернулся и пошел обратно по длинному коридору, и почти сразу же к молодоженам подошли дон Теодоро и донья Сара.
– Вероника, Деметрио, что здесь происходит? – спросил подошедший первым дон Теодоро.
– Ничего, дон Теодоро. Джонни прощался с нами и извинился за то, что был нездоров и не смог прийти в церковь. Он от всего сердца пожелал счастья своей кузине. Вероника, как Вы видите, весьма взволнованна… Тяжело осознавать, что рвутся семейные узы. Прощания всегда грустны…
– Что случилось, Вероника?
– Деметрио уже сказал тебе, дядя. Джонни попросил прощения, и пожелал мне счастья. Это так взволновало меня. Правда, я не успела ему ответить. Передайте от меня Джонни, что я люблю его как брата, и что до конца жизни я буду молиться, чтобы он был счастлив…
– В чем дело? – поинтересовалась донья Сара. – Все смотрят сюда. Мне кажется, нам всем нужно быть чуточку сдержаннее. Вероника, ты не должна забывать, что весь цвет общества Рио смотрит на тебя... Вытри слезы…
– Не беспокойся, тетя, мои бестактные выходки в особняке Кастело Бранко уже закончились. К тому же, даже счастливые невесты обычно утирают слезинки…
– У тебя есть все причины, чтобы быть счастливой невестой. Спустись вниз, чтобы попрощаться с Вирхинией. Несмотря ни на что, она хочет поцеловать тебя…
– Нет, тетя, мы выйдем через дверь, ведущую в парк. Там нас поджидает машина, правда, Деметрио?
– Да, вероника, но, если ты хочешь…
– Прости меня, тетя, но поцелуй Вирхинии я не вынесу. Это выше моих сил. Прощай, дядя! –Взволнованная Вероника бросилась в объятия дона Теодоро, который крепко обнял ее, и в тот же миг все благородство и величие ее души выплеснулось в одном глубоком искреннем и открытом взгляде, направленном на тетю.
– Тетя Сара, спасибо Вам за все. Возможно, когда-нибудь я смогу сторицей оплатить Вам свой долг, чтобы Вы смогли думать обо мне по-другому.
– Я от всей души была бы рада этому, доченька… Но как бы то ни было, я желаю тебе огромного счастья. И Вам тоже счастья и удачи, инженер.
– Спасибо, сеньора, но я не верю в удачу, я верю только в судьбу, в неумолимо-безжалостный рок.
Вероника и Деметрио ушли по-английски, не прощаясь. Машина катилась по многолюдным улицам большого города, окрашенного предзакатным солнцем в красно-желтые тона.
От пережитого волнения голова Вероники устало опустилась на плечо Деметрио, который сидел все так же неподвижно, не имея сил оттолкнуть ее, и сдерживая жгучее желание заключить жену в объятия и покрыть ее поцелуями. Он безмолвно проклинал судьбу, жаждая напиться из отравленного источника.