Ложная память
Шрифт:
Дасти откинулся в кресле; на душе у него становилось все легче. Один месяц, пусть даже три — это не такой уж большой срок. Особенно если ей удастся полностью вылечиться. Они смогут выдержать это.
Доктор Ариман — великий психиатр. Доктор Ариман заставит все эти страхи исчезнуть.
— Я готова начать, — заявила Марти. — Уже этим утром я посетила своего терапевта…
— И что он считает? — поинтересовался Ариман.
— Он говорит, что следует провести все необходимые обследования, чтобы исключить мозговые опухоли и тому подобное, но скорее всего здесь
— Чувствуется, что это хороший, вдумчивый врач.
— Я уже прошла в больнице ряд обследований, все, что он считал нужным. Но теперь… конечно, ни в чем еще нельзя быть уверенным, но я думаю, что именно у вас смогу найти помощь.
— Тогда давайте приступим! — воскликнул доктор Ариман с почти юношеским энтузиазмом. Дасти счел эту интонацию ободряющей, так как за этим возгласом должен был скрываться интерес к своей работе и уверенность в своих силах.
Доктор Ариман заставит все эти страхи исчезнуть.
— Мистер Родс, — сказал психиатр, — традиционная терапия — это процесс, обязательным условием которого является конфиденциальность для пациента, если, конечно, он — в данном случае она — желает достичь успехов, поэтому я попрошу вас перейти в нашу вторую комнату ожидания и побыть там до завершения нашего сеанса.
Дасти вопросительно взглянул на Марти. Та улыбнулась и кивнула.
Это безопасное место. С ней здесь все будет в порядке.
— Ну, конечно, о чем речь, — согласился Дасти, вставая с кресла.
Марти вручила мужу кожаную куртку, которую сняла при входе в приемную, и он перекинул ее через руку, поверх своей.
— Прошу вас сюда, мистер Родс, — сказал доктор Ариман, подойдя к двери, ведущей во вторую комнату для посетителей.
Тяжелые тучи, жирные и тухлые, как гниющая рыба, казались мерзкой блевотиной бурлящего Тихого океана, прилипшей к небесам. Угольно-черные вены, проглядывавшие в воде, явно были варикозными, их стало гораздо больше, чем прежде, большие участки морской поверхности обрели жутко черный цвет — пусть только в глазах Дасти, а не в чьих-то еще.
Но краткий приступ беспокойства сразу же оставил Дасти, как только он отвернулся от огромного окна и проследовал за доктором Ариманом.
Дверь между облицованной красным деревом приемной и комнатой для ожидания уходящих пациентов оказалась удивительно толстой. Пригнанная, как притертая стеклянная пробка графина, она открылась со слабым щелчком, как будто была нарушена вакуумная изоляция.
Дасти предположил, что эта серьезная дверь предназначалась для того, чтобы защищать пациентов доктора от любителей подслушать, встречавшихся среди их товарищей по несчастью. Вне всякого сомнения, основную часть толстого дверного полотна должны были составлять слои звукоизолирующего материала.
Стены цвета меда, пол из черного гранита и вся обстановка в этой второй комнате ожидания были точь-в-точь такими же, как и в главной приемной Аримана.
— Может быть, попросить Дженнифер подать вам кофе, колы, холодной воды? — спросил Ариман Дасти.
— Нет, благодарю вас. Я прекрасно проведу время и так.
— Все
— Очень мудро.
Ариман успокаивающе положил руку на плечо Дасти.
— С ней все будет прекрасно, мистер Родс.
— Она боец.
— Верьте в успех.
— Я верю.
Психиатр возвратился к Марти.
Дверь закрылась с приглушенным, но внушительным глухим стуком, раздался щелчок автоматически защелкнувшегося замка. С этой стороны двери не было никакой ручки. Дверь можно было открыть только из кабинета.
ГЛАВА 48
Черные волосы, черное одеяние. Голубые глаза сияют, словно лампа от Тиффани. И вся она светится, словно лампа.
Доктор сложил в уме это подобие хокку, остался им доволен и вернулся в свое кресло, отделенное от кресла Марти Родс невысоким столиком.
Не говоря ни слова, он изучал ее лицо, сначала черту за чертой, а потом все целиком, не жалея на это времени и в то же время заинтригованный, заставит ли затянувшееся молчание ее занервничать.
Но она невозмутимо ждала и была, судя по всему, уверена в том, что врач молчаливо осматривает ее с какой-то своей профессиональной целью и, когда наступит время, объяснит ей, что он делает и для чего.
Как и в случае со Сьюзен Джэггер, доктор Ариман предварительно внушил Марти и Дастину Родс, что в его кабинете и приемной они будут чувствовать себя совершенно непринужденно. Ну, и конечно, такую же реакцию должен вызывать у них и внешний облик доктора.
Он вложил в их ничего не подозревающие умы пять мыслей, своеобразных кратких молитв, и они должны были вспоминать их по отдельности или же все вместе, как длинную успокоительную мантру, в том случае, если в их разуме зародится хоть какое-то сомнение или нервозность, связанная с его персоной. Это безопасное место. Доктор Ариман — великий психиатр. Теперь, когда он взял меня — а для Дасти: когда он взял Марти под свою опеку, все должно исправиться. Доктор Ариман употребляет все свои знания и опыт на благо пациентов. Доктор Ариман заставит все эти страхи исчезнуть. И, даже когда они будут находиться в полном сознании, эти мини-медитации все равно будут помогать им укрепляться в уверенности, что доктор Марк Ариман является для них единственной надеждой на спасение.
Доктору показалось чрезвычайно забавным глядеть, как они улыбаются и кивают, хотя сами в это время наверняка задумываются, почему их внезапно оставили неотвязные тревоги. И, конечно, главное развлечение состояло в том, чтобы видеть, как человек с такой благодарностью поручает тебе свою жену, тогда как ты на самом деле намереваешься унижать ее, оскорблять, развращать и в конечном счете уничтожить.
После непредвиденной паузы, вызванной самоубийством Сьюзен, игра теперь должна была возобновиться.