Лс1 Неотвратимые обстоятельства. Лара
Шрифт:
Похоже, не только сестра вчера проявила свою худшую сторону, он тоже отличился...
Подойдя к окну, он отдернул гардину и отшатнулся: сперва от яркого солнечного света, на миг ослепившего его, затем от вида сладкой парочки, в обнимку шагающей по внутреннему дворику к конюшням. Желчь опалила горечью его небо. Хуан скривился, собираясь отвернуться, но что-то зацепило его взгляд, заставив снова обернуться...
Они шли в обнимку, тесно прижатые телами друг к другу, он обнимал её за плечи, её рука лежала на его талии. Стоило голове Креции прижаться к предплечью Цезаря, он склонился к ней и, обвив другой рукой её шею, жарко поцеловал сестру в губы...
Хуан вздрогнул, ощущение было будто его под дых ударили наотмашь. Он крепко зажмурился,
Как они посмели миловаться у всех на виду? Его жизнь катиться к черту, а эти два голубя воркуют, словно влюбленные... Стоп, чего это рука сестрицы опустилась на зад Цезаря? Они что, правда рехнулись от злорадства? Он что, засунул свой язык ей в рот? Парочка исчезла из виду, пройдя через арку, а Хуан не мог избавиться от их "сладкого образа", разворачивавшегося перед глазами. Ком подкатил к горлу. Грязная сплетня, ходившая по Риму, в которую он никогда не верил, оказалась правдой. Его брат залез-таки под юбку Креции. Теперь понятно, с кем она провела ночь перед свадьбой. Проклятье, какой же издевкой ему показались тогдашние слова Цезаря об укусе на руке. К горлу подкатила горечь и он едва успел добежать до ночного горшка, чтоб расстаться с содержимым своего бедного желудка. Вытерев рот тыльной стороной ладони, он сделал несколько глубоких вздохов. Эти двое пожалеют, что были столь неосторожны. Он разоблачит их и плевать, как это отразится на семье.
Хуан стал спешно одеваться, если не тратить время на седлание, он нагонит их...
***
Заглушив рвущийся наружу крик удовольствия в прикушенной до крови шее Цезаря, она наслаждалась затухающими волнами накрывшего её с головой оргазма. Её тело обмякло от пришедшего на смену страсти изнеможения. Она безучастно позволила своему любовнику приподнять себя и бережно обтереть. Сил не было даже на то, чтобы просто поблагодарить его за любовь. Наверное, их отношения такие сладкие, потому что запретные. Креция часто задавалась вопросом, стал бы Цезарь её любовником, будь он простым конюхом или членом семейств, приближенных к Борха. Была бы она так терпима к его слабостям и нерешительности. После того, как Цезарь закончил обтирать и одел её и себя, он снова потянулся к ней за поцелуями. Похоже, он находил в них больше прелести, чем она. Вернув ему ласку, Креция снова оседлала его колени, прижавшись влажной щекой к его виску. Жилка на нем пульсировала так неистово, что ей захотелось прижаться к ней губами и прикусить. Сморгнув шальную мысль, она глубоко вздохнула. С порой взросления кровожадные мысли буквально поселились в её голове. Если день прошел бескровно, без ссор и издевок, для неё он прошел зря... С одной стороны это немного пугало её, с другой же, ежедневная "подпитка" делала её сильнее.
– Ты знаешь, что получая удовольствие от нашей близости, ты наполняешь меня силой и энергией, втрое превышающей ту, что приходит в стычке с Хуаном?
– Не удержавшись и лизнув его висок, она подарила ему нежный взгляд.
– Надо делать это почаще...
– Разве я против?
– Цезарь рассмеялся от удовольствия. Он терял голову от одной только мысли о предстоящей близости с Кеси, он любил её, несмотря на склочный характер и жестокость, с каждым годом разрастающуюся в ней пышным цветом. К нему и Хоффи она всегда была добра и более чем терпима. Он мог поклясться, что она любит их... и больше никого. Это заставляло его чувствовать себя особенным.
Цезарь заметил, что сестра на что-то пристально смотрит. Глаза её засияли от триумфа. Что такого она могла увидеть в глухой опушке леса, окружающего небольшой пруд. Оленя? Они нашли это место ещё малыми детьми, катаясь на лошадях в сопровождении Мичелотто. Губы Креции сложились в зловещий оскал:
– Попался!
– прошептала она на ухо Цезаря и резво поднимаясь на ноги. До слуха Цезаря донеслось ржание лошади. Парень вскочил на
– Вы оба... просто омерзительны!
– Сказал он, будто сплюнул.
– Грязные извращенцы!
– Омерзительны?
– Креция тихонько рассмеялась, ничуть не смущенная внезапным появлением старшего брата. Стоп, это про него она шепнула "попался"?
– Омерзительно насиловать свою юную невинную жену всю ночь напролет, зная, что весь Ватикан стал одним большим ухом. Извращенно получать удовольствие, причиняя боль более слабому. В отличие от тебя, я выбираю сильного противника и не притворяюсь, что его боль, страх и отчаянье не доставляют мне радости. Лицемер и грязный лжец тут ты...
– Попробуй объяснить это отцу, когда я все расскажу ему!
– злорадно парировал Хуан, - Держу пари, его твой ответ вряд ли устроит. Боюсь даже представить себе, как он отреагирует на ваш инцест. Ты же знаешь, его трудно довести до кипения, но если все же разгневать Папу, его гнев будет страшен. Он убьет вас обоих, спасая честь семьи.
– Нет, не убьет.
– Мягко возразила девушка, глянув украдкой на растерявшегося Цезаря. Он явно ожидал её команды. Чертов размазня!
– Потому что ничего не узнает.
– Думаешь, я стану молчать?
– Хуан зло рассмеялся, - Не переоценивай меня.
– Думаю, я заставлю тебя замолчать, - в голосе Креции послышалась угроза.
– Эта тайна упокоится с одним из нас, - она стала обходить Цезаря, - угадай, кто это будет?
– Убью, тварь!
– рычал Хуан, порываясь к ней, но Цезарь успел броситься ему наперерез, отталкивая брата от Креции и выхватывая кинжал из ножен. Они сцепились друг с другом, словно два бешеных пса. За одним резким выпадом следовала серия других. Злоба так и сочилась из их пор, наполняя её бьющей через край энергией смерти.
– Сначала его убью, потом доберусь до тебя...
– Креция глаз не могла от них отвести:
– Плохая выдалась ночка, а виновата я?
– ей очень хотелось помочь Цезарю, но братья перемещались так быстро, что она не стала. Он уже взрослый, сам справится.
– Я сам тебя убью, - прохрипел Цезарь, ударяя Хуана кулаком в бок и роняя его на траву. Они начали бороться за кинжал, который сжимал в руке Цезарь, - Сука, на кого руку поднял? Знаешь, что я с тобой сделаю? Заколю и утоплю в этом чертовом пруду.
Борьба стала более яростнее, с применением удушающих захватов, катаниями по земле и нанесением ударов чудовищной силы, куда только можно дотянуться. Затрещали чьи-то кости. Наконец, Цезарь придавил Хуана к земле, прижав кинжал к его шее. Ещё мгновение и он пронзит брата насквозь. Креция ощутила дрожь в теле, глядя на них потемневшим взором. Внутри неё все сжималось от сладкого предвкушения и кричало: "Убей! Убей его!"
***
Она осознавала, что это лишь сон, но даже понимание не унимало дрожи в теле от места, в которое ей довелось попасть. Хоть Мефисто и утверждал, что в аду не жарче, чем в поле студеной зимой, но в такое, пока не увидишь, ни за что не поверишь.
Обжигающе-ледяной воздух сковал легкие (каждый вздох причинял боль). Серый туман создавал видимость на расстоянии протянутой руки (неведомое всегда раздражало её). Шуршание северных ветров, обдувавших её нагое тело одновременно со всех сторон, создавало иллюзию стороннего присутствия (что, если в тумане прячутся злобные твари?). Стойкий запах серы шел от крупных частиц пепла, медленно спадающих откуда-то сверху, будто хлопья снега (они липли к телу и были очень неприятными на ощупь). Не помогало и то, что глаза начали слезиться, скрадывая остатки видимого. Можно было, конечно, остаться на одном месте, но ведь она не потерялась. Движение растопит стылую в венах кровь и, возможно, приведет её к цели (иначе что она тут забыла?). Стоило ей сделать шаг вперед, она услышала мелодичный женский голос: