Лучше умереть!
Шрифт:
— Тогда я просто не смею принять его… Ведь я ничем еще не заслужил такого к себе отношения.
— А известно ли вам, господин Лабру, как удалось сколотить состояние мне? Известно ли вам, каким образом я, будучи скромным механиком, ничего не имея в этой жизни, кроме большой решимости да кое-каких познаний, стал компаньоном Джеймса Мортимера?
— Вы добились этого огромным трудом.
— Да, разумеется; но не совсем так, как вы себе представляете. Гений американской промышленности, увидев, что
Люсьен вздрогнул. Жак Гаро продолжал:
— Почему бы и мне не последовать его примеру? Почему бы не проявить такое же великодушие? Приданое моей дочери станет частью вашего вклада…
— И госпожа Мэри станет моей женой?… — запинаясь, проговорил Люсьен.
— Разумеется… — сказал миллионер, улыбнувшись при этом несколько натянуто. — Я лично в подобном обороте событий ничего страшного не вижу. Мэри относится к вам весьма благосклонно, дорогой мой Люсьен; а мне остается лишь одобрить ее выбор, ибо я уважаю вас и люблю, так что буду просто счастлив получить зятя в вашем лице.
— Сударь, — горячо сказал Люсьен, — ваше предложение свидетельствует о вашем уважении и хорошем отношении ко мне… я очень тронут и польщен, но согласиться на него не могу.
— Почему? — удивленно спросил обеспокоенный Жак Гаро.
— Это слишком большая честь для меня.
— Заблуждаетесь. Вы разве не поняли того, что я сказал?… Я же сказал, что Мэри относится к вам благосклоннее, чем к кому-либо другому. Теперь вынужден сказать иначе: она любит вас… Да, бедное мое дитя любит вас всем сердцем, всей душой. До смерти любит.
— Господин Арман, — взволнованно произнес Люсьен, — я буду с вами так же откровенен, как вы со мной. Было бы черной неблагодарностью с моей стороны не испытывать к вам безграничной признательности, но к ней примешивается глубокая боль — оттого, что я вынужден ответить вам отказом. Мое сердце принадлежит другой.
— Вы кого-то любите?
— Да, одну девушку; я поклялся на ней жениться, и ничто в мире не заставит меня изменить своему слову.
— Бьюсь об заклад: у нее нет никакого приданого.
— Вы абсолютно правы: у нее ничего нет.
— Любовь, дорогой мой Люсьен, проходит быстро… а деньги остаются.
— Моя любовь неподвластна времени, и она для меня выше всяких денег.
— Вам следует хорошенько подумать… И не забывать о том, что Мэри вас любит…
— Как вы сами только что сказали, сударь, любовь проходит быстро.
— Мое несчастное дитя любит вас всерьез. И ваш отказ может убить ее…
— Скромность не позволяет мне в это поверить, и умоляю вас: не настаивайте.
— А я и не собираюсь; только еще раз советую: пораскиньте мозгами как следует,
Молодой человек поклонился и вышел. Как только дверь за ним закрылась, знаменитый миллионер в бешенстве заметался по кабинету из угла в угол.
— Он, видите ли, любит, — прошипел он, — любит какую-то нищую девчонку… Отказывается жениться на моей дочери, а ведь Мэри от этого умереть может! А! Нет! Нет! — добавил он через некоторое время. — Этому не бывать! Моя дочь — прежде всего!… Моя дочь важнее всех! Пусть хоть весь мир рухнет, лишь бы она была жива!
Мэри Арман ожидала отца с нетерпением, которое куда легче понять, нежели описать. Она несколько часов поспала, и потому чувствовала себя немного лучше и спокойнее. Во второй половине дня она спустилась вниз и приказала кучеру отвезти ее в мастерскую госпожи Опостин. Там она случайно застала Люси.
— Ах! — воскликнула Мэри. — Мне очень приятно встретиться с вами, милая моя… Во-первых, потому, что я намерена вас отругать.
— Отругать, сударыня? — изумилась молодая мастерица. — И за что же?
— Вы ни разу ко мне не зашли.
— Я никак не думала, что вправе беспокоить госпожу, если у меня нет платья для примерки.
— Очень плохо, Люси, что вы так думаете. Вы ведь прекрасно знаете, что мне приятно ваше общество; могли бы и зайти. Впрочем, я сейчас закажу госпоже Опостин целую кучу нарядов, и вам будет что на меня примеривать.
— С удовольствием займусь этим.
— А знаете, Люси, на меня вдруг напала одна причуда.
— Что за причуда, сударыня?
— Я сама хочу к вам зайти.
— Ну, эту причуду осуществить совсем несложно, барышня… — с улыбкой сказала девушка. — Вы окажетесь на седьмом этаже, в весьма скромной комнатке, зато примут вас там с радушием и признательностью.
— Не сомневаюсь. Запишите мне ваш адрес.
Люси на листке бумаги написала свой адрес. Мэри вложила бумажку в отделанный слоновой костью ежедневник и сказала:
— Договорились. Как-нибудь на днях я к вам зайду.
Чтобы как-то убить время, Мэри заказала множество вовсе не нужных ей нарядов и вернулась в особняк на улице Мурильо. Ждать возвращения отца было еще рано.
Хотя миллионер и знал, что дочь с нетерпением ждет его, он не спешил домой, бросив все дела, а с ужасом прикидывал, как же ответить на ее вопросы. Наконец ему пришлось отправиться домой: часы показывали половину седьмого. Выйдя из кареты, он постарался придать лицу радостное выражение и направился к апартаментам Мэри. Девушка, устремившись навстречу, бросилась ему на шею.