Лучшее эфирное время

Коллинз Джоан

Хлоя всегда думала, что ни один мужчина не способен превзойти Мэтта в постели. За эти семь лет у нее было несколько увлечений, но со временем она поняла, что все они не стоят ее усилий. Лучше провести время в постели с книгой или сыграть с друзьями в карты, чем мять простыни с каким-нибудь незнакомцем, пытаясь изобразить страсть, которой не было. Так что сексуальные проблемы особенно ее не волновали. Она даже начала подумывать, что стала фригидной после рождения Аннабель. К счастью, она ошибалась!

С Джошем она ощутила почти забытое волнение еще до того, как он коснулся ее. Его изогнутый сексуальный рот впился в ее губы в лифте, когда они поднимались в его квартиру. Он умел целовать нежно

и страстно – как мог целовать только мужчина, который знает женщин и любит их по-настоящему; она ощущала это по его губам, по движению рук, которые сплелись в ее волосах. Она почувствовала, как нарастает его возбуждение, но в этот момент допотопный лифт содрогнулся, остановившись на их этаже. Медленно их губы разомкнулись.

Обстановка в спальне была ничем не примечательна – простая мебель из очень темного дерева и огромная кровать, на которой можно было уложить четверых, но внимание сразу привлекало большое зеркало на потолке, которое поддерживали хромированные зеркальные колонны по углам кровати, нелепо застланной голубым вышитым покрывалом.

– Подарок отеля «Эмпайр» в Лас-Вегасе, – рассмеялся он в ответ на ее вопросительный взгляд. – В прошлом году я у них был юбилейным посетителем. Они мне предложили в подарок часы «Роллекс» с бриллиантами, но я предпочел кровать, так вот они мне ее и доставили. Забавная вещица.

«Не сомневаюсь», – отметила про себя Хлоя.

Спустя пять часов, сидя в тесной, неприбранной кухне за бодрящим алкоголем, опустошенная и счастливая, она уже знала, насколько это забавно. Ног она не чувствовала, словно после трехчасовых занятий в спортзале. Да, Джош был, конечно, удивительным любовником, но Боже, до чего же с ним было интересно говорить. В те короткие паузы, когда они отдыхали от ласк, которыми она наслаждалась так же, как когда-то с Мэттом, они разговаривали, шутили, смеялись. Им было так легко вместе. Сначала они долго-долго словно изучали друг друга пальцами, языком, губами, и, когда, казалось, сил уже не было ждать, она стала умолять: «Возьми меня, Джош, пожалуйста, возьми меня». Он же целовал, дразнил ее, пока она не достигла вершины экстаза, думая, что умрет, если он не овладеет ею. Желание возрастало с каждой минутой, обжигая ее тело, которое, казалось, было соткано из миллиона нервных окончаний, готовых воспламениться от прикосновения тела Джоша.

Когда он наконец вошел в нее, ощущение было настолько острым, что они оба уже не могли дольше сдерживаться. В считанные секунды они одновременно достигли такого бурного оргазма, что Хлоя совершенно обессилела. И когда потом он крепко прижимал ее к своей теплой мускулистой груди, поглаживая черные волнистые волосы, влажные от их разгоряченных тел, она уже знала, что это был Он. Мужчина, которого – Хлоя всегда в это верила – она однажды встретит. Ее мужчина, навсегда.

В душе она знала, что их близость может быть началом чего-то большего. Так и произошло. Они идеально подходили друг другу. Прекрасная пара. У них было столько общего. Период ухаживания длился недолго, и уже через три месяца была пышно отпразднована свадьба. Они оба были настолько популярны, что церемония бракосочетания в Дорчестере вылилась в грандиозное шоу, на которое собрались все – от Питера Сэллерса до сэра Лью Грэйда. Медовый месяц они провели на Капри, где, если только не купались или загорали, проводили время в постели.

С самого начала Джош настоял на полной откровенности с Хлоей. Он рассказал о своих многочисленных любовных связях, признался, что никогда не мог хранить верность женщине больше нескольких месяцев, но пообещал, что будет чертовски стараться, если Хлоя даст ему шанс. Ему уже тридцать – возраст, когда в конце концов пора повзрослеть. Он даже рассказал Хлое о своем

пристрастии к белому порошку, к которому он иногда прибегал, чтобы выдержать напряжение спектакля. Ее все это не беспокоило. Она любила его. Любовь победит все. Их союз будет вечным. Они были безгранично счастливы, несмотря на его не по годам развитую дочь, которая жила с ними. И даже когда со временем, как это почти всегда бывает в браке, физическая близость потеряла некоторую остроту, их продолжали связывать глубокая преданность друг другу и нежная дружба. Они все делали вместе – смеялись, любили, спорили, работали. Идеальная пара, говорили про них. Хлоя верила, что узы, их связывающие, разрушить невозможно, и она трудилась во имя их союза, во имя любви.

Они ненавидели разлуки. Им всегда нужна была взаимная поддержка, нужно было чувствовать друг друга рядом. Часто на приемах хозяйка дома, случалось, злилась, видя, как Джош и Хлоя, которые дни и ночи были неразлучны, сидели на диване, смеялись, шутили, держась за руки, поглощенные только собой, не замечая никого вокруг. У них было полное взаимопонимание и доверие. Единственной причиной их разногласий оставалось его пристрастие к кокаину. Иногда случалось, что он месяцами не притрагивался к порошку, но когда работа становилась чересчур напряженной, он вновь тянулся к нему.

– Я занимаюсь этим с восемнадцати лет, клянусь Богом, – сердился он на протесты Хлои. – И никакого вреда мне это до сих пор не принесло.

– Но это самоубийство, Джош. – Хлоя всегда злилась, стоило ей застать его за наркотиком.

Она хорошо знала пагубные последствия этой привычки, видела, как быстро угасали ее друзья-музыканты. Она ненавидела наркотики. Ненавидела за то, что они калечили жизни.

Джош не давал обещаний бросить кокаин – только сократить. Хлое приходилось довольствоваться хотя бы этим, она понимала, что спорить бесполезно. В конце концов, главное было в другом – он же бросил всех своих женщин. А идеальных людей нет – взять хотя бы ее. И у них удачный брак. Удивительный. Восемь лет супружеского счастья. Все-таки она счастливая женщина.

И вот однажды ей открылась отвратительная правда его неверности.

Хлоя предупредила, что будет обедать с подругой в поло-клубе, а затем отправится с ней по магазинам на Родео-драйв. К этому времени они с Джошем уже приобрели красивый просторный дом на побережье в Малибу и маленький домик в Лондоне. Таким образом им сравнительно легко удавалось сочетать жизнь на обоих континентах, выбирая лучшее из того, что мог предложить каждый из них.

После обеда, выйдя во двор отеля «Беверли Хиллз» в поисках своего «мерседеса», Хлоя вдруг решила, что жара настолько невыносима, что поездку на Родео-драйв она просто не выдержит. К тому же она волновалась из-за задержки цикла – уже пять дней, и, может быть, им с Джошем наконец повезет и у них будет ребенок, о котором они так мечтали. И Хлоя решила ехать домой.

Она тихо вошла в залитый солнцем дом. Из репетиционной комнаты Джоша не доносилось ни звука – обычно даже сквозь звуконепроницаемые двери она могла слышать приглушенные звуки его мощной стереосистемы, на которой он бесконечно прослушивал свой новый сольный диск в надежде на его успех. Салли была в школе, экономка – на рынке.

Она скинула туфли и неслышно прошла по мягкому голубому ковру к их прохладной спальне. От того, что она там увидела, ей стало дурно.

Джош в свое время настоял на том, чтобы перевезти зеркальную кровать из Лас-Вегаса обратно в Лондон. И вот сейчас на этой кровати, под зеркалом, лежала очень молоденькая блондинка. Ее ноги были широко раздвинуты, длинные светлые волосы рассыпались по голубым шелковым простыням Хлои. Глаза были открыты и устремлены в изумлении вверх, на зеркало.