Лучшее время
Шрифт:
– Когда я ныл?!
– Уверен, что десять минут назад ты здесь именно этим и занимался, – Саша фыркнул. – Только ты себе врешь, и мне зачем-то тоже.
… На другой день я вернулся домой. Там никого не было.
Глава 6
Всю ночь за окном стучала капель, оттепель добивала первую очередь снега, и, когда я наутро выглянул в окно, его уже почти не осталось. Пока ещё эту позорно-невнятную погоду маскировали грязные сумерки, словно природа стыдилась содеянного. Я проснулся с мыслями в голове,
Утро плевалось в лицо слипшимися ещё в полёте клочками мокрого снега; едва опустившись на какую-нибудь поверхность, он уже таял, с рифлёной крыши павильона у остановки текли ручьи. Машину пришлось оставить аж за квартал до офиса. Стягивая одной рукой на шее воротник куртки и нашаривая другой в кармане сигареты, я перебежал дорогу и притормозил, чтобы закурить. Внутри горла словно прошлись наждачкой; страдая от позывов откашляться его кусками, но продолжая машинально затягиваться, я зашагал дальше.
Бесполезно выкручивать душу, как поломойную тряпку: ничего нового я не выжму – я так и не начал ни жалеть, ни раскаиваться. Только сейчас я понял настоящую причину бессонницы (сегодня и предыдущие дней десять): я снова и снова копаюсь в памяти, пытаясь разгадать – что же такое было мною сделано, сказано или услышано, что так подкосило меня? Мои пьяные размышления, двухнедельное гнетущее затишье, чьи-то слова переплелись в памяти в какой-то Гордиев узел, который я пилю тупым столовым ножом.
– Здравствуйте… А Виталика я могу увидеть?
Когда за моей спиной открылась дверь, я стоял у окна, разбирая на подоконнике зажевавший бумагу принтер. Услышав её голос, я почувствовал какое-то головокружение, глубоко вдохнул, чтобы прийти в себя, и обернулся.
– Привет, Настя.
– Нам нужно поговорить.
Я кивнул и двинулся к двери, слишком резко, потому что сначала споткнулся о шнур принтера, а потом налетел на угол стола. Все вольно или невольно наблюдали за этим и все, конечно, знали суть дела, и от этого за нас с ней было как-то обидно.
– Спустимся, – предложила она, когда мы вышли в коридор.
Мы молча дождались лифта, спустились и вышли из здания на шумный Лиговский. Я не взял куртку, в свитере было холодно. Мы сели в мою машину и так же молча доехали до набережной Обводного канала. Я припарковался и развернулся к ней.
– Когда мы пойдём разводиться?
…как кувалдой. 1:1.
– Я сейчас паспорт восстанавливаю. Как сделаю, так сразу.
– Что с паспортом? – безразлично поинтересовалась она, глядя за лобовое стекло.
– Потерял. Тебя куда-нибудь отвезти?
– Нет, – она взялась за ручку двери, но не открыла её. – А хочешь знать, почему я тебя опередила?
– Да, – сказал я, не слишком уверенный в своём ответе.
– Потому что я ни минуты не хочу оставаться рядом с человеком, который не хотел появления на свет собственного ребёнка, – тут её голос подскочил и сорвался, – пусть его даже и не было!
– Я этого не говорил.
–
– Это же не помешало тебе выйти за меня замуж.
Она хотела что-то сказать, уже глотнула воздуха, но не произнесла ни слова.
– Насть, – я не люблю ни оправдываться, ни разъяснять кому-либо свои поступки, но сейчас я знал – это обязательно нужно сделать. – Мы все ведь стараемся всё делать по-своему. И когда что-то идёт не так, с этим сложно смириться сразу.
Я говорил, но не фиксировал внимание на её глазах. А она смотрела на меня, как на умалишённого.
– Ты просто ненормальный. У тебя в жизни всё через задницу было и будет. Ты себя, видите ли, заставлял смириться! Это, чтоб ты знал, не беда и не проблема! Это – то, ради чего люди живут! Знаешь, действительно хорошо, что всё так получилось, а то я бы совершила самую страшную ошибку в жизни! – она выскочила из машины.
Дверца осталась открытой. Пахло снегом и выхлопами. Холод пробрался по салону, внутри которого всё, включая меня, будто вымерло. Я включил дворники, они со скрипом зашарили по стеклу, как спасатели в горах, надеющиеся отыскать под лавиной кого-нибудь живого. На перекрёстке набережной с проспектом на моих глазах образовалась и рассосалась пробка. Я вспомнил, что мне снилось в последний день моей жизни с ней – про машину и мост. Разогнаться бы сейчас, пробить перила… Машина, наверное, даже под воду целиком не уйдёт. А я приду в себя.
– Эй, до Солидарности подвезёте?
Я обернулся на голос. У открытой двери стояла пожилая пара.
Кофе бы сейчас выпить. С молоком. Или лучше с виски. Я стал вспоминать, есть ли на проспекте Солидарности место, где можно выпить кофе.
– Садитесь.
Глава 7
Вечером снова разболелась голова – сначала слабо, потом всё ощутимее. Казалось, будто во лбу над бровями просверливают дыры и закручивают в них шурупы. Около получаса я терпел, но потом всё-таки проглотил таблетку, последнюю – пол-упаковки ушли за неделю. Головные боли меня доставали и раньше, я спасался от них свежим воздухом, кофе и темнотой, но сейчас привычная методика давала сбой. Теперь я только пытался заставить себя не глотать колеса каждый день.
Итак, я протолкнул пилюлю глотком холодного чая и снова углубился в работу последних двух часов. Это имело не слишком много смысла, поскольку все эти два часа я просто тупо втыкал в излучающий едкое белое сияние дисплей, однако корявый план продвижения, испещренный «и т.д.», «и пр.», «и др.» ничем оживить не мог. Я предпочитаю без необходимости не грузить себя работой дома, однако сегодня такая необходимость была, ибо рабочий день прошёл так же, как эти два часа. Присланные клиентом мне в помощь желаемые и действительные графики продаж не помогали, а только шокировали меня своим несоответствием. По яркому экрану покатились цветные круги, и я согласился на уступку организму – отложил ноут и лёг на диван, завернувшись в плед.