Лучшее время
Шрифт:
Глава 11
Девушка пела, прикрывая глаза, меняясь с каждым выдыхаемым ею звуком. У неё был чуть надтреснутый приятный голос, французские слова песни птицами срывались с её тёмных губ. Она закидывала голову назад, выгибалась, её длинные руки извивались и ломались, и я не представлял, как ещё можно двигаться, исполняя эту песню.
Она, стоящая у микрофонной стойки, на притулившейся в углу зала маленькой сцене, заполняла собою всё – умолкли разговоры, затаились официанты, стих стук вилок о тарелки. Есть сейчас
Ресторан полон, за столиками теснятся компании, и только за моим у самой сцены свободно. Я давно закончил ужинать, сижу, откинувшись на спинку кресла, вытянув под столом ноги и насыщая окружающее пространство табачным дымом, не отрываясь смотрю на неё. Впрочем, нет – иногда закрываю глаза, и тогда всем моим сознанием целиком владеет её голос.
Её изящное тело обтягивало короткое чёрное блестящее платье, лицо обрамляли длинные гладкие волосы с чёлкой до бровей. Песня закончилась, волшебство оборвалось, и в этот же момент воображение заработало в привычной для себя манере. Я попытался вытряхнуть из головы плоды его бурной деятельности, но в этот момент девушка попрощалась со слушателями и скрылась за баром.
– Вы прекрасно поёте. Я слушал вас весь вечер.
– Спасибо, – рассеянно отозвалась она.
– Вы позволите угостить вас кофе или коктейлем?
Она резко вскинула голову, бросив на меня пронизывающий взгляд. Конечно, ей это предлагают каждый вечер, и её это уже наверняка достало. Но вспыхнувший было в её глазах гнев тут же исчез. Не на что злиться. Просто кофе. Или просто коктейль. Ничего лишнего.
Мимо прошли двое хорошо поддатых мужчин, плотоядно покосились на неё. Она отвернулась и тихо покачала головой:
– Не здесь.
Мы вышли на ярко освещённое крыльцо ресторана, за пределами которого царила чёрная, непрозрачная зимняя ночь, пронзённая белыми иглами заиндевевших ветвей. Я оставил певицу, кутающуюся в пальто, на пятачке у входа и направился к стоянке. Последний виски я запил двумя чашками «американо» и теперь вполне мог сесть за руль. Мой «опель» оказался зажат между «лексусом» и «инфинити», и я, отчётливо чувствуя спиной её взгляд, сел в машину, подкатил к крыльцу, вышел и открыл ей дверцу. Она улыбнулась и, шутливо жеманясь, грациозно опустилась на переднее сидение.
Я притормозил у полуподвального бара на той же улице.
– Здесь?
– Если ты не против, давай где-нибудь на Петроградке остановимся? Упс, – она смущённо сжала губы, – я успела перескочить на «ты».
– Тем лучше!
По заснеженному Троицкому мосту мы добрались до Петроградской стороны.
– Шумно здесь. Или сойдёт?
Она кивнула. По углам заведения расселись две или три компании, но у стойки, освещенной узкими, как перевернутые бокалы, зелёными лампами, было пусто. Я взял из её рук пальто. Под ним оказался длинный вязаный кардиган, почти полностью скрывавший её блестящее платье. Она торопливо
Мы заказали выпивку, после чего на несколько секунд повисло неизбежное молчание, которое первой нарушила она.
– Витя… э-ээ Виталик…
– Друзья зовут меня Латыш.
– Латышу надлежит быть высоким блондином! – улыбнувшись, заметила она. Впрочем, без укора в том, что я не высокий и не блондин.
– Это от фамилии.
– Ты всегда так вечера проводишь?
– Нет. Но и не слишком редко. А что? – надеюсь, она сейчас не начнёт строить выводы вслух.
– Да так… Ты так уверенно выбрал, куда ехать. А как называется это место?
– «Чёртово болото». Люблю его именно за название. По крайней мере, честно.
Бармен поставил перед нею «дайкири», передо мной – «манхэттен». Беседа затухла, не успев разгореться.
– Сейчас всё будет! – ответила на мои мысли Марго (мы все же сообразили познакомиться, перед тем как выпить). – Главное говорить о чём-то, а отвечать можно и невпопад. Ты под этой лампой зелёный, как Шрек.
– Зато не выгляжу занудой. Почему ты со мной поехала?
– Снегу много. Что ты делал до этого?
– Разводился, лечил головную боль, думал об одной девушке. Ты понимаешь, о чём поёшь?
– С пятого на десятое. Я плохо знаю французский. От кого ты скрываешься?
– От зимы и от людей, которые мне не звонят. А ты? От прошлого?
– А также от настоящего.
– Разве сейчас не настоящее?
– Нет. Оно там, за дверью, поджидает нас. А мы сидим в болоте, как партизаны.
Мы пересидели две из трёх весёлых компаний, много чего переговорили и выпили и, когда вышли из бара, часы успели досчитать до половины третьего пополуночи.
Я довез её до угла Малого проспекта, откуда виднелась фабричная кирпичная труба. Настойчиво отказавшись от моих предложений подвезти её ближе к дому, она пропала в снежном тумане улицы.
Глава 12
«Если бы сейчас было лето, я сказал бы, что вот-вот пойдет дождь», – подумал я, не отрывая глаз от монитора. Электрический свет действительно стал желтее, а со стороны ему не было никакой помощи – за огромным окном низко над городом клубилась мокрая предгрозовая темнота.
День прошёл, только его и видели. Один из тех, что нипочем не вспомнишь, даже если от этого будет зависеть твоя жизнь. Память не заморачивается и их хранением, словно на них стоит пометка «после прожития сжечь».
Сегодняшний спас Макс. Он вломился в нашу офисную нору так, что дверь жалобно крякнула петлями, которых едва не лишилась, а остановить его смогло только самое удобное клиентское кресло, сгодившееся в качестве отбойника. Причём в руке у него уже дымился огромный картонный стакан чая с нашей кухни на этаже – Макс пришел потрендеть и деликатно давал понять, что в ближайший час его выставить не удастся.