«Лучший друг» феи

Фэничел Энди

Лэд и его тетя сидят за одним из первых столиков. С их стороны было очень мило купить билеты.

На самом деле, большая часть жителей города и даже некоторые приезжие купили билеты. Ужин будет великолепным, как и все блюда в «Дьяволе», но за дополнительную плату можно сделать приятное пожертвование библиотеке. Мы заполнили столовую до отказа, и мэр согласилась провести мероприятие.

Если каждый экспонат продастся, я смогу позволить себе починить все необходимое в моей библиотеке, отремонтировать туалет и обновить электропроводку. Возможно, я

даже смогу купить компьютеры и новые книги.

— Расслабься, — шепчет мне на ухоЛоренцо. — Все идет хорошо. Иди сядь и наслаждайся вечером.

Мое тело пылает, когда его дыхание щекочет раковину моего уха. Господи, мне нужно контролировать себя и принять тот факт, что Лоренцо не хочет меня. Несмотря на строгий выговор, который я себе устроила, мои соски напрягаются, и мне приходится сжать ноги вместе и молиться о некотором облегчении.

Отгоняя мысль о том, что позже мне придется воспользоваться своим любимым вибратором, чтобы снять напряжение, я киваю и спешу сесть рядом с Лэдом. Почему этот очень милый, доступный и интересный мужчина не может заставить меня кончить так же живо, как Лоренцо? Лэд должен быть тем, ради кого я откладываю свои вибраторы, но что-то все равно здесь не так. Жизнь жестока.

Местная пианистка — сесаелия — тихо играет, пока подают ужин.

Все восхищаются едой, разговаривая и смеясь.

Я так напряжена, что едва притрагиваюсь к своему филе или прекрасной свежей пасте. Вместо этого я смотрю на каждое лицо, чтобы понять, счастливы ли люди, и молюсь, чтобы они открыли свои кошельки для библиотеки.

— Тебе нужно поесть.

Тете Лэда Дорис за семьдесят, и она еженедельно укладывает свои седые волосы в местном салоне. Это множество локонов, идеально уложенных на макушке и обильно политых лаком для волос. Она никогда не смотрит мне в глаза, когда говорит со мной, и всегда кажется очарованной моей кожей, и особенно моими ушами. Она касается моей руки, затем смотрит на свою ладонь, как будто ожидает, что она покрыта волшебной пыльцой.

Я не утруждаю себя объяснением ей, что волшебная пыльца высвобождается только тогда, когда я захочу.

— Честно говоря, Дорис, я так нервничаю. Я не могу переварить даже эту фантастическую еду.

— Вздор, — говорит Лэд, вытирая рот. — Это действительно было отличное блюдо.

Лоренцо наклоняется через мое плечо и берет мою тарелку.

— Я рад, что кто-то так подумал.

— Не обижайся, — умоляю его. — Я поем позже. Когда все закончится и мои органы вернутся на свои места.

Лоренцо тепло улыбается.

Лэд переводит взгляд с Лоренцо на меня и хмурится.

— Мистер Бьянчи, — говорит он, — это было лучшее блюдо, которое я когда-либо пробовал.

— Спасибо, мистер Биндер. Я рад, что вам понравилось. Я знаю, что ваше присутствие здесь много значит для Лили. Десерт будет готов через минуту.

Лоренцо убирает тарелки и подмигивает мне, возвращаясь на кухню.

Как и было обещано, приносят тирамису, и все посетители охают и ахают, как будто это лучшее, что они когда-либо

ели, что, я могу подтвердить, вероятно, так оно и есть. У меня было много фантазий о том, как Лоренцо намазывает меня этим заварным кремом.

Я прогоняю этот образ, прежде чем застонать вслух. Даже столкнувшись со своим любимым десертом, я не могу есть.

Сцена украшена множеством замечательных экспонатов, выставленных на аукцион. Мы уже заработали много денег на билетах. Трудно дышать, когда мэр благодарит всех за то, что пришли, и хвалит еду.

Все аплодируют Лоренцо, который остается сзади, но кивает головой в знак благодарности за признание.

Первый экспонат — одна из картин Скарлетт. Это луна, висящая над горами, как будто вы можете протянуть руку и коснуться ее с Земли.

Торги начинаются с тысячи долларов, и руки поднимаются. Когда окончательная ставка составляет сорок две тысячи долларов, я облегченно выдыхаю.

Остальная часть аукциона проходит так же хорошо или даже лучше. К концу вечера собрано почти полмиллиона долларов на обновление библиотеки.

Слезы текут по моему лицу, когда я обнимаю мэра и благодарю всех за то, что пришли.

Лэд быстро обнимает меня, оглядываясь через плечо туда, где, я чувствую, наблюдает Лоренцо.

Странно, что Лоренцо должно быть не все равно, с кем или что я встречаюсь.

Как только все уходят, я хватаю свою сумочку и желаю ему спокойной ночи.

— Хочешь взять с собой что-нибудь поесть?

Лоренцо стоит у дверей кухни. Его руки скрещены на груди.

Я ни за что не смогу есть. Что за день.

— Нет. Я в порядке. Я съем сэндвич или тарелку супа, когда вернусь домой.

Его красивое лицо искажается в комическом отвращении.

— Я рад, что все прошло хорошо.

Если я сейчас не уйду, я выставлю себя дурочкой со слезами и объятиями.

— Я не знаю, как тебя отблагодарить, — открывая дверь, добавляю я. — Я всегда могу на тебя рассчитывать.

— Конечно.

Его глаза темнеют, и его пристальный взгляд пронзает мое сердце.

Я взлетаю в прохладный воздух и изо всех сил бью крыльями, пока не добираюсь до своего балкона.

Я устраиваюсь на дюжине мягких подушек на диване и плачу в ладони. Это происходит на самом деле. Я собираюсь стать библиотекарем. Я так долго мечтала об этом и столько лет думала, что это глупое желание в городе, полном монстров.

Чуть больше пяти лет назад я поделилась своей мечтой с Лоренцо и Робом, и они посоветовали мне осуществить ее. Лоренцо сказал, что мне нечего терять, а затем предложил оплатить мое образование. Конечно, я отказалась от его щедрого предложения. Я накопила достаточно денег, чтобы самостоятельно оплатить учебу в колледже, и заниматься этим самой значило больше. Это значит больше.

Звонок в дверь пугает меня. Схватив салфетку, я вытираю лицо и бросаюсь к входной двери.

Я была так погружена в свои мысли, что не почувствовала Лоренцо или запаха пасты с лобстером, чесноком и маслом, пока не открыла дверь.