Лучший ингредиент любого зелья - это огневиски
Шрифт:
— Как назовешь?
— Хм, — Скаб задумчиво почесал подбородок, просвечивая донышко бутылки палочкой с зажженым Люмосом. Напиток удивлял своей глубокой, клубящейся темнотой. — Пожалуй, — свет проникал на жалкие миллиметры, теряясь во мраке. Скабиор знал, что примерно так выглядела его надежда на освобождение: как маленький огонек в беспощадном океане тоски, отчаяния и обреченности. Ожидание неминуемой скорой смерти. Сглотнул, прогоняя свежие еще воспоминания о душной каморке, под которой сам дьявол топил котел для него. Визенгамот. Азкабан. Смерть. — Пожалуй, «Томные дни».
Гермиона удивленно вскинула брови, не ожидала она от чертова егеря подобной
— Я бы не отказалась от «Ножек Пенелопы» сейчас, — устало улыбнулась Гермиона, вдруг с удивлением обнаружив у себя подобное желание. Нервы шалили, предвкушая скорый восход Луны, трансформацию. Гермиона пытливо посмотрела на мужчину: каким он будет? Узнает ли ее? — Сколько у нас времени?
— Два часа, — словно прислушавшись к невидимым часам, Скаб чуть склонил голову набок. — Оборотни очень чутко чувствуют Луну: и восход, и заход. С точностью до минуты. Сложно ошибиться со временем, когда последние десять минут тебе хочется поскорее прогрызть себе кожу, помогая шерсти освободиться.
Хоть в конце этой фразы он ободряюще улыбнулся, Гермиона все равно чувствовала себя неуверенно, а память продолжала доказывать ей обратное. Оборотни опасны, опасны, опасны. Но. Она верила Скабиору и знала, что он ее не обидит. По крайней мере, Гермиона надеялась на его опыт. И свою магию.
— Хочешь на озеро? — спросил вдруг Скабиор, верно прочитав упавшее настроение девушки. Он откуда-то уже успел достать бутылку «Ножек» и два бокала.
— Да, — кивнула Гермиона. Ей хотелось просто посидеть рядом с ним, пока он еще оставался человеком. Самым плохим и самым лучшим человеком. Живым. Свободным.
К озеру они молча брели по лесу, держась за руки. Скабиор изо всех сил вдыхал знакомый с детства аромат разогретых на солнце сосен, сейчас бальзамом обволакивающий его легкие. Дышалось легко. А еще его остро волновал один вопрос. Он бросал на малышку нетерпеливые взгляды, но ее изможденный вид каждый раз его останавливал. Гермионе стоило поспать. День догорал, и Гермиона обратила бы внимание на красоту пейзажа, если бы у нее остались силы глазеть по сторонам. Пока она могла смотреть только на своего оборотня.
Устроились они на том самом валуне, на котором чуть больше месяца назад Гермиона Грейнджер пала столь низко и скоропостижно. А сейчас сидела на наколдованном пледе, привалившись к плечу Скабиора, наслаждаясь его присутствием рядом, и не жалела. Ни о чем.
— Ну, — начал Крейг, разливая виски по бокалам. — Раз уж у нас сегодня день откровений, — он смерил ее ехидным взглядом, — то я очень хочу знать: каким образом ты заставила Каллума прийти на суд.
— Минки, — пожала плечами Гермиона, будто это все великолепно объясняло. — Тогда в Авроратской душевой, помнишь? — еще бы он не помнил! Но Крейгу хватило мозгов на сей раз промолчать. — Ты тогда рассказал о ней, а я же вручную создавала огромный архив домовых эльфов, регистрируя их новые трудовые договора. Сразу отправилась туда и нашла ее дело. «Минки Черный Платок». Догадываешься, почему она взяла такое имя? — грустно улыбнулась Герми. Крейг догадывался. Он ничего не сказал, внимательно слушая рассказ.
— Я написала ей под видом министерской проверки договоров. Она согласилась
— В общем, я ушла ни с чем. А потом нашла Минки рыдающей у меня в отделе. Она утирала глаза обрывками трудового договора, который Каллум разорвал, шантажируя ее Непреложным обетом, чтобы она отказалась давать за тебя показания на суде, — Гермиона на секунду замолчала, делая глубокий вдох, чтобы успокоиться. Пригубила протянутый виски. Пряно-ванильный напиток устремился горячей волной вниз. — Она ответила бывшему хозяину «Нет». Ты понимаешь, как это много?
— Минки всегда была мне большей семьей, чем все остальные, — Скаб скривил губы. Значит, маленькая храбрая Минки вновь бросилась ему помогать. Надо ее расцеловать. — Пока все выглядит так, что я должен оказаться в Азкабане, — потребовал он продолжения рассказа.
— Мы с Минки вернулись в мэнор, но Каллума там не оказалось. Я разнесла вашу калитку, — Крейг презрительно фыркнул на слове «вашу». — И тогда появилась Сондра. Без нее, думаю, итог был бы совсем другим, — Гермиона крепко и отчаянно вцепилась в его руку, будто страшась, что Скабиор вдруг исчезнет. Тот курил, выпуская клубы горького вишневого табака. Слушал, думал. Молчал.
— Сондра убедила Каллума признать тебя на суде. Он, конечно, стал ставить условия. Чтобы ты попытался вернуть Гленну, — Гермиона пытливо вгляделась в профиль мужчины. Он никак не показывал внутреннего смятения, вновь при воспоминаниях о семье затопившего его душу. — Мне жаль, — выдавила Герми, уткнувшись ему в грудь.
— И ты все это провернула, ничего не сказав мне? — с непонятным выражением глянул на нее МакНейр. Больше он никогда не будет недооценивать малышку. Не то чтобы он как-то сомневался в ее титуле Героини и какой-то там умной ведьмы. Но. Сегодня воочию смог удостовериться в пробивной силе мисс Грейнджер. И был в шоке. И удивлении. Ну и да, на самом суде знатно охренел и разозлился.
Гермиона несколько иначе поняла его нечитаемый взгляд, найдя в нем упрек. Незаслуженный.
— Помнишь наше пари? — вдруг выпалила она. — Помнишь? Если выиграешь ты, то я сама решу, что тебе дать. Ты выиграл. А я даю тебе жизнь, Крейг! — Гермиона гневно и горько уставилась на него, отмечая крайнее замешательство на лице любовника. Как по ней, аргумент был так себе, но Скабиор вращался в среде, где всякие пари были нормой. Она надеялась, что подобный довод он примет, в отличие от всех ее логических выкладок.
— Помню, — глухо отозвался Крейг, сделав большой глоток скотча. Действительно. Он выиграл тогда. И малышка спасла его. — Спасибо, — пристально посмотрел он девушке в глаза, прижимая ее к себе в крепком объятии. — Ты спасла меня, Гермиона. Я благодарен тебе, — вместо последних слов Гермиона предпочла бы услышать признание, но его не последовало. Однако МакНейр продолжал стискивать ее так сильно, что в глазах потемнело.
На какое-то время повисла тишина. Впрочем, для любовников она была весьма комфортной, потому что за последнюю неделю они говорили очень и очень много, готовясь к предстоящей разлуке. Но вышло все немного иначе.