Лучший ингредиент любого зелья - это огневиски

BloodyNun

Гермона прикинула, что раз он учился у Снейпа, то они могли даже пересекаться в школе. Но она бы точно запомнила этого, если бы хоть раз увидела в школьных коридорах. Значит, он старше ее больше, чем на 7 лет. Она задала самый интересующий ее вопрос:

— И как дошел до такой жизни? — сказала и сама удивилась тому, что вопрос был задан просто, без подколов и сарказма.

Егерь вдруг тоже решил ответить нормально:

— Очень просто. Я стал оборотнем в самом конце 7-го курса. Сдав большинство экзаменов, на "Превосходно" и "Выше ожидаемого", отправился к дяде, в этот прекрасный дом, поделиться радостью. Но июльская луна решила все иначе. Я и раньше видел, как он перекидывается, но эта трансформация, была очень тяжелой. Я смотрел из окна, как Пий корчится на лужайке перед домом. Дядя сказал,

чтобы я не выходил и заколдовал дверь. Но…Он сначала плакал, потом выл от боли. Не до конца перекинувшись, хромая, убежал в лес. А я тупой мальчишка с такими блестящими ТРИТОНами, побежал за ним, желая помочь, думал заколдую его и он спокойно пробудет в безопасности до рассвета. Покажу дяде, какой крутой маг его племянник. Долбоеб, — бывший егерь поморщился от неприятных воспоминаний и продолжил, — ну, он съехал с катушек тогда и укусил меня. Я махал палочкой, кидался Ступефаем, пытался даже призвать Аваду, но ничего из этого не сработало. Он не узнавал меня. Волк вырвал палочку и крутой маг испарился, остался только испуганный беспомощный пацан, измазанный кровью, — мужчина поднял на Гермиону взгляд, который до этого прятал в темных досках, — тогда я понял, что магия работает не всегда, и лучше полагаться на свои руки и ноги, ну пока они при тебе, — он горько усмехнулся и замолчал, смотря куда-то в темноту комнаты.

Гермиона слушала молча, пытаясь представить себя на его месте. Как бы повернулась ее жизнь, если бы ее тогда укусил Люпин? Была бы она сейчас тем, кем она является. Зачем он ей это все вываливает?

— А что твоя семья? — спросила она.

— О-о-о, — егерь заулыбался холодно и с большой долей сарказма. — Моя почтенная семья оплакала своего младшего сына. Ты знаешь, маменька всегда ожидала чего-то подобного с моей стороны, слишком много, по ее мнению, я общался с непутевым ее братом. Им несомненно было жаль потерять весьма перспективного отпрыска, но что поделать. Тварь есть тварь, — равнодушно он пожал плечами.

— Мне начинает казаться, что все, кто уничтожал магглорожденных, просто завидовали нормальности их семей. Только в волшебном мире я сталкиваюсь с такой семейной неадекватностью, — шутка Гермионы прозвучала несколько натянуто, однако Скабиор рассмеялся.

— А что, ты права! Люциусу бы Малфою стоило бы это услышать. Хотя в Шотландии дела обстоят не лучше. Чистокровные сходят с ума или вырождаются. Посмотри на меня, я ходячий позор для своей семьи. Оборотень, егерь, ищейка Волди, очень посредственный штурмовик, а теперь еще и, — он поднял вверх палец связанной левой руки, — увожу их клиентуру! Право, лучше бы маменька с отцом остановились на первом ребенке.

— Ну, не стоит так себя недооценивать, — девушка холодно глянула на него, — один приз войны ты вполне себе выиграл.

— Ты только не подумай, что я жалуюсь, — мрачно усмехнулся он, — тем, кого ты видишь, я стал только по своему выбору. Ну и потому что оборотню в приличные места вход заказан. Зато во всяких гадюшниках тебя примут с распростертыми объятиями.

Гермионе захотелось прикоснуться к нему, и она борола в себе это желание весь длинный монолог егеря. Она знала, что нельзя этого делать. Все, что она могла сказать:

— Угу. Почему ты не остался у дяди?

— Мы поругались. Он на эту заварушку с шестерками Волди смотрел крайне отрицательно, — егерь закусил губу, подбирая слова. — И он очень меня просил подумать. И не делать. Мне нужно было доказать ему. Им всем. Что и оборотнем я чего-то стою. И возьму своё. Тот вчерашний школьник, с талантом зельевара. Он еще тут, он никуда, черт, не делся. Дядя не смог меня убедить. Я вылетал со всех работ, даже если мне удавалось какое-то время скрывать шерсть, то наступал день, когда меня выгоняли. Ну и я решил, что хватит. Пора быть тем, кем меня все считали. Темной тварью.

Повисла тишина. Скабиор понял, что никакой ответной реакции не последует и продолжил:

— Я много скитался по лесам, учился жить со своим оборотничеством. С самого начала не сильно понимал, отчего же они все так напрягаются. Мне по кайфу быть волком, по кайфу бегать по лесу. Это действительная магия, настоящая она внутри моего тела, для нее не нужна дурацкая палка! Я есть сама магия и сила, — горячечно заговорил он. Гермиона

уставилась на Скабиора ведь он произносил те же самые слова, которые она думала говорить в Визенгамоте. Ее это несколько обескуражило. — Одну безумную ночь в месяц ты совершенно свободен! Ты бы знала, что это за чувство. Огневиски, полеты на метле, секс — ничто не сравнится с могуществом перевоплощения и безумством оборотнического восторга, — он говорил с таким жаром, что Гермиона испугалась, как бы веревки, что его удерживали, не воспламенились. Глаза Скабиора горели в полутемной комнате. — Надо было как-то крутиться и зарабатывать на жизнь. Лютный переулок очень в этом помогал. Там познакомился с Сивым и понеслось, — вздохнул он. — при всей своей тупости и отвратительном образе жизни, он тоже наслаждался своей сущностью. Иногда даже ставя волка внутри себя выше человека. Мне это нравилось в нем. Он сколотил стаю, набрал туда всех отверженных. Но потом Сивый стал лебезить перед Темным Лордом. Он хотел вот этот весь пакет — метку, ближний круг, маску дебильную. Ну и стаю втянул. Мне это вообще на хер не упало бы, если бы не пыльная работенка егеря. Лови да приноси. Это просто, я могу это понять. Никаких кривляний, свойственных волшебникам. Самым большим позером, кстати, был Темный лорд. Все эти собрания в Малфой мэноре, заигрывания со змей, лобзанья ручки. Тьфу! — егерь поглощенный монологом действительно сплюнул на пол.

Герми поморщилась, но слушать было весьма интересно. Она постаралась придать своему голосу больше нейтральности:

— Почему ты не ушел, если тебе не хотелось служить Волдеморту?

Скабиор закусил губу. От его беспрестанного ерничанья не осталось и следа.

— Я уже сказал. Мне нравилась эта работа, она не заставляла меня строить из себя кого-то другого. Долгие годы я охотился в лесах, изучил их. Для оборотня, не страдающего излишним самокопанием, ничего более хорошего не найти. Мне казалось, это честно. Мы бежим. Я быстрее — я победил. Охота хранила меня живым и давала силу. Первая официальная работа за столько лет жизни, да еще и на Министерство, ты представь, как это сносит крышу отребью магического мира.

Вот значит, что ты за зверь. Право сильнейшего. Никакой эмпатии. Эго, подпитываемое болью и унижением других.

— И развязывает руки? — с горечью спросила девушка.

— Да, — он посмотрел на нее спокойно и серьезно, кивнул. — Забавно, мой дядя сказал мне тоже самое, что и ты.

Вот так новость! Неужели нормальный человек в еще одной чистокровной псарне, подумала Герми, вслух же сказала нечто другое:

— Пий был против Волдеморта?

— О, да, — Егерь улыбнулся, но не своим обычным оскалом, видимо в его душе все же было место светлым воспоминаниям. И дядя был одним из них. — Лучше сказать, что Пий ненавидел Волди. Он, наверное единственный из нас, кто предугадал дальнейшее развитие событий. Ну, что змееныш нас просто использует и бросит в самое пекло битвы, обещая свободу и равенство.

— А разве это было не очевидно? — хмыкнула Гермиона.

— Представь себе, нет. Мы сильнее волшебников и должны были победить. В любом случае, терять нам особо нечего, — егерь мрачно усмехнулся. Теперь, когда они говорили без всяких ужимок, Гермионе даже стало интересно. — Пий очень меня просил уйти и из егерей, и из Армии. Но мне казалось, что я на своем месте. Мы так и не увиделись, до самой его смерти. Он умер в 1999. Пока я прятался.

— Мне жаль, — она не должна была сочувствовать этому, но по егерю было видно, что он любил Пия. И может быть это вообще единственное теплое, что было в его жизни.

Он удивленно глянул на нее и нервно сжал губы на несколько мгновений. Повисла тишина.

— Спасибо за сочувствие, — внезапно выдавил он, глядя в пол.

Девушка улыбнулась, что-то новенькое. Очередная игра?

— О, поверь, эмпатия — это нормально. Хотя ты знаешь, скажу честно, желания защищать оборотней, если они все такие же, как ты, у меня значительно поубавилось.

— Сивый умер, так что из самых херовых остался я, — он оскалился вполне безобидно и зашевелился в кресле, пытаясь устроиться поудобнее. Гермиона могла себе представить, как наверняка у него затекло тело от долго сидения в не самой удобной позе. Но предпринимать ничего по этому поводу не собиралась. Пока.