Лучший ингредиент любого зелья - это огневиски

BloodyNun

— А если бы ты сел в Азкабан, ты бы понял что ты оказался там не потому что ты оборотень, а потому что ты совершал плохие поступки и в современном обществе это наказуемо?

— Мы опять возвращаемся к листовкам Министерства. Я понимаю к чему, ты клонишь, ты хочешь, чтобы я признал себя виновным просто за то, что хотел жить нормально, как все волшебники жили столетиями, уже не говорю о гоблинах. Ты хочешь, чтобы я признал власть текущего закона над собой, да? — он снова распалился, от былого спокойствия не осталось и следа. — Покаялся и пошел в Аврорат. Потому что это было

бы правильно? Это твой мир, девочка, — он опасно сузил ледяные глаза. — Он навсегда закрыт для таких как я, и эти игрушечные войны, что ты ведешь при Министерстве, якобы для нас — никогда не изменят основополагающий принцип — Тварь есть тварь. И я никогда не приму вашу власть над собой, — бешено прошептал он. — Я не для того вылезал из кучи мертвых корешей, чтобы кланяться в ножки Министерству за то, что нас уберут из учебников по Магическим существам.

Гермиона беспокойно смотрела прямо ему в глаза, стараясь понять эту извращенную логику. Она не могла.

— А зачем тогда ты вылез? Умер бы как волчий герой за свободу.

Скабиор смерил ее взглядом, цепким, ледяным и…грустным? Он уставился на нее исподлобья:

— Что за вопрос: зачем я вылез? Чтобы жить, потому что я не собирался умирать на том чертовом мосту. Я вылез, дорогая Гермиона, — она поняла, что он первый раз назвал ее не издевательским именем и вздрогнула, — чтобы еще раз увидеть тебя!

Под этим взглядом, одновременно горящим и ледяным, она съежилась, не зная, что сказать. Девушка боялась егеря, но в то же время понимала, что он сейчас находится в более уязвимом положении. Его пламенная речь опять накалила ситуацию между ними, и в частности предательские спазмы удовольствия внезапно вернулись в низ живота.

— Ты знаешь, я могу притащить тебя в аврорат и кинуть на ковер к Робардсу.

К ее удивлению, Скабиор кивнул:

— И будешь в своем праве.

— Тогда зачем ты так рискуешь своей бесценной свободой?

— Наша история ещё не закончилась, я хочу посмотреть к чему она приведёт, — Гермиона закатила глаза, егерь незамедлительно отреагировал, — И не надо отрицать того, что между нами что-то есть! Твой запах преследовал меня годами. Кроме того, ты затеяла реформы, нужно же хорошенько изучить предмет. Можешь писать оборотня с натуры, — мужчина усмехнулся, вальяжно поведя плечами, — Пожалуйста, я готов тебе помочь.

Он говорил оживленно и достаточно доброжелательно. Говорил так, что Герми отчаянно захотелось поверить, несмотря ну ту тонну дерьма, что он уже наговорил. Вера за веру.

Ну ты и дура — в тысячный раз подумала девушка.

— Фините инкантатем, — вся напрягшись сказала она, готова в любую секунду отразить атаку, подспудно ожидая, что егерь сразу нападает.

Он внимательно посмотрел на неё, странная улыбка пересекла его лицо. Скабиор встал с наслаждением потягиваясь, разминая затекшие конечности. Мерлин, какой высокий, подумала Герм. Внутри все съежилось от вида тягучей грации егеря. Даже в этом коротком нелепом костюме под тканью явно обозначались крепкие мышцы. Волк в овечьей шкуре. От его движений веяло опасностью. Она сглотнула ком в горле.

Егерь явно рисовался,

забавляясь ее замешательством. Те несколько шагов, что их разделяли, он прошел беспрестанно самодовольно скалясь. Эта улыбка-оскал заставила ее вжаться в стол, чуть не уронив стоящие на нем чашки.

Скабиор вплотную подошел к ней так близко, что направленная на него палочка уперлась ему в солнечное сплетение. Гермиона смотрела в его глаза снизу вверх и ждала. От него пахло виски и вишневым дымом, а еще лесом и какими-то специями. Противоречивые эмоции обуяли Герми. Близость егеря вернула ей странные покалывающие ощущения во всем теле. И там. Ее бросило в жар.

Скабиор резко протянул руку за её спину, ища что-то на столе. Она в ужасе смотрела в ледяные глаза оборотня, ожидая вторжения. Но когда он сделал один шаг назад в его руках была только сахарница, стоявшая позади нее на столе. Черт, подумала Гермиона, ее я не успела проверить. А ведь он точно касался ее последней. Она влепила себе метафизический подзатыльник.

— Артефакт, — сказал несколько глумливо егерь, пытаясь пристроить на своем лице невинную улыбку. Получалось плохо. Улыбка-то и дело отваливалась, показывая его истинную сущность. Эти злые, упрямые губы складывали слова. — Сможешь сама снять чары?

Она попробовала, но безуспешно. Сосредоточиться было невозможно, вся ее сущность сконцентрировалась в одном месте, и это была отнюдь не голова.

— Позволь мою палочку, — чертов егерь опять прогнул ее на доверие. Да что такое! Девушка недовольно глянула на него, уперев свою палочку ему под подбородок. Кончик светился, готовый к заклинанию. Второй рукой она достала его палочку из кармана и передала мужчине. Он осторожно взял палочку, чуть коснувшись ее своими горячими пальцами. Деактивировал сахарницу при помощи не знакомых ей чар. От этого легкого прикосновения побежали мурашки. Ей так хотелось снова дотронуться до него и она обругала себя за это желание.

— Это вообще законно? — она кивнула на артефакт.

Скабиор только легко усмехнулся, нависая над ней и глядя на нее с непередаваемыми эмоциями. Она явно распознала насмешку, но за ней была… мольба, надежда?

Они молча смотрели друг на друга.

Надо заставить себя уйти. Тело её этого совершенно не хотело. Оно требовало избавиться от недосказанности. Оно хотело получить своего егеря в реальности. Почувствовать его внутри на самом деле.

Ты же знаешь, как хорошо может быть, Гермиона. Просто отпусти контроль. Вот же он перед тобой. Живой. Твой враг. Красивый. Такой сильный. Убийца.

Последний раз вздохнув электрический воздух, она сжала всю свою волю в кулак. Не смей делать это, не смей. Рон, свадьба, Гарри, грязнокровка. Ремус, Тонкс. Гермиона как завороженная повторяла про себя молитву, надеясь, чтобы она оказалась напрасной.

Скабиор молча наблюдал за ней. Она видела, как напряглись его пальцы, которыми он удерживал себя в руках. Наверняка, из последних сил старается не схватить меня. Ну же. Чего ты медлишь? Сердце грохотало как безумное. Возьми меня. Его ноздри опять дрогнули поймав новую волну её возбужденного запаха.