Лучший иронический детектив
Шрифт:
Особняк никак не отреагировал на звонок. Хозяин оглох, что ли? А может, дома просто нет… Вот жалость-то! Выходит, зря тащилась…
Ни на что особо не надеясь, я снова нажала перламутровую пуговку. И снова услыхала допотопное дребезжание.
Никаких шагов за дверью я не услышала, но сама дверь распахнулась, явив миру и мне лохматого человека с сильно помятой со сна физиономией.
— Чего надо-то? — спросила физиономия, отчаянно зевая.
Сделав «приятное лицо» и нацепив свою лучшую улыбку, я спросила:
— Вы — Игнатов
— Ну…
— Да или нет? — уточнила я.
— А ты сама-то кто будешь? — промычал лохматый, изо всех сил борясь с зевотой.
Я снова лучезарно улыбнулась:
— Вас приветствует фирма «Хозяюшка»! Домработницу заказывали?
— А-а, понятно, — лениво протянул он, почёсывая живот через футболку. — Ну, проходи, коли пришла. — И отступил на шаг, чтобы я могла пройти.
Одет Игнат Михайлович был в красную футболку, шорты цвета хаки (всё это ужасно мятое и явно несвежее) и пляжные шлёпанцы. Тоже мне, крутой работодатель…
Я вошла в дом, захлопнула за собой дверь и огляделась.
Холл был светлый, просторный и грустный. Одинокая кожаная куртка была подвешена за шиворот на крючок, хотя буквально рядом на кронштейне болталось четыре пустых тремпеля. В противоположном углу сиротливо приютился потрёпанный футбольный мяч. На белоснежном пластиковом подоконнике — сероватый налёт невесомой пыли и пустая бутылка из-под пива, тоже припорошенная пылью.
Мерзость и запустение.
Нарисовав пальцем на пыльном подоконнике затейливый вензель, я вздохнула:
— Наш город вряд ли когда-нибудь получит приз ЮНЕСКО за чистоту и красоту. Содержание пыли в воздухе у нас исчисляется тоннами.
— Вот-вот, — подхватил он. — На улице пыль летает, а у меня в доме оседает. Сил уже моих нет бороться с ней! Потому и обратился в эту вашу «Хозяюшку».
— Понятно. Где я могу вручить вам свои верительные грамоты?
— Какие грамоты? — не понял он.
— Документы свои хочу вам показать. Чтобы вы убедились, что я — это я.
— А-а… Ну, пошли на кухню.
В холл выходило три двери. Все — распашные, с матовыми стёклами. Сейчас хозяин направился к левой, я, понятное дело, за ним.
Здесь оказалась кухня. Обеденный стол радовал глаз округлостью форм, что по нынешним временам — большая редкость. По крайней мере, на кухне. Стульев было всего два. На один из них плюхнулся хозяин и махнул рукой в сторону второго — садись, дескать.
Я подала ему свои документы — паспорт, санитарную книжку, свидетельство об окончании курсов домоводства и направление с фирмы. Только после этого я присела на краешек стула, чинно сложила руки на коленях и замерла.
Лохматый Игнат Михайлович внимательнейшим образом изучал мои бумаги, а я так же внимательно изучала кухню. В конце концов, именно здесь мне и предстоит проводить большую часть времени. Правда, крутить головой налево-направо мне было неловко, поэтому я просто обвела взглядом ту часть пространства, что попадала в поле зрения.
Кухня
Впрочем, такие руки уже появились. Это были мои руки, и они прямо чесались, так им хотелось поскорее взяться за дело!
Налюбовавшись вдоволь на мои документы, хозяин вернул мне их все до единого со словами:
— А санитарную книжку, небось, за взятку сляпала…
— Ни-ни! — отчаянно замотала я головой. — Я же в «Хозяюшке» на специальных курсах домоводству училась, так мы всей группой ходили в больницу, на медкомиссию. У нас там с этим знаете как строго!
— Ладно, поверим, — вздохнул он. — И чему же тебя на курсах научили?
— А всему. Еду готовить, убирать, стирать, бельё гладить, — старательно перечисляла я. — Ещё за детками малыми ухаживать, за лежачими больными, за животными, первую помощь оказывать…
— Кому? Животным? — удивился он.
— Нет, людям, — смутилась я. — Хотя… Если понадобится, смогу и животным. Наверное… А что, у вас есть кто-то? Собака, да? Или кошка?
— Мышка.
Я завизжала, перепрыгнула со стула на стол и уселась в самом центре, поджав под себя ноги.
Хозяин поморщился:
— Чего орёшь, дура? Пошутил я.
Я обиделась:
— И вовсе я не дура. У меня отличные оценки по всем предметам: и по выпечке, и по оказанию первой помощи, и по уходу за животными. А шутить так больше не надо, потому что мышей я боюсь.
— А хомячков?
— Что — хомячков? — не поняла я.
— Хомячков, спрашиваю, боишься?
— Нет, — пожала я плечами. — Чего их бояться? Они же в клетке сидят. И хорошенькие такие, особенно когда маленькие!
— Не понимаю я вас, баб, — развёл он руками. — Хомячков вы не боитесь. Кроликов тоже. Но ведь и хомяки, и кролики, и милые рыжие белочки — такие же грызуны, как мыши и крысы.
— Ага, точно, — закивала я, — белочка и крыса — совсем одно и то же… Как скажете хозяин, вам виднее!
— Ну хватит дурачиться, — хлопнул он в ладоши. — Слезай со стола и давай знакомиться. Я — Игнат. Можно на «ты». А ты, стало быть, Анна. В быту мне как тебя называть? Аней?
— Да как угодно. В смысле — как вам, хозяин, будет угодно. Хоть Ваней…
— Смешно, — кивнул он. — А ты к какому имени больше привыкла? Мама как тебя называет — Аннушка? Анюта?
— Мама моя умерла давным-давно. Бабушка меня вырастила. Но она тоже умерла.