Лучший иронический детектив
Шрифт:
— Мне говорить? — уточнил Владик.
— Ну?
— Так вы просите?
— Владик, ты большой нахал, — грозно сказала Натуся. — Категорически!
— Я просто спрашиваю, вдруг он обидится, — объяснил Владик, кивнув в сторону Михалыча.
— Не обижусь, говори, — вздохнул Михалыч.
— Вы помните, почему я в окошко ночью выглянул?
— Рики зарычал, — вспомнил Михалыч. А…, ну собака,… конечно! — сказал Михалыч.
— Что «конечно»? — строго спросил Владик.
— Мы ее из дома уберем. Возьмете ее с собой к Федотовне. Лешка собак
— Он-то любит, а его мать не даст Рики в доме ночевать. А на улице мы его не оставляем. Он у нас домашний.
— Ну не знаю, — потерял терпение Михалыч. — Решайте эту проблему сами, но чтобы собаки в доме к вечеру не было. А то залает, когда он будет лезть, и спугнет.
Договорившись, что к восьми они с Костей засядут в доме, Михалыч распрощался.
— Как ты думаешь, Саша, про собаку он до меня подумал или после? — допытывался Владик.
— Тетя Ася, Рики нельзя к Лешке, они собак в дом точно не пускают, — беспокоилась Ирка. — И вообще, зачем нам к нему ночевать идти? Может быть, мы вам понадобимся. Дом-то большой, что же нам, спрятаться негде?
В душе тетя Ася была с ней согласна, — ей было спокойнее, когда дети рядом. Но с Рики надо было что-то делать. Решено было посмотреть, слышен ли его лай из подвала. Тетя Ася спустилась с ним вниз, поручив Саше залезть в окно. Они просидели там полчаса, в то время как Саша старательно стучал в дверь, влезал и вылезал в окно и кричал не своим голосом. Но Рики решительно не хотел лаять. Он сидел у двери, приветливо стуча о пол хвостом, и оглядывался на тетю Асю, недоумевая, зачем он должен сидеть здесь, когда Саша затеял наверху такую веселую игру. Разочарованная тетя Ася вылезла с ним наверх, и Рики побежал к Саше, приглашая его поиграть еще.
— Нет, мать, — отдуваясь, сказал Саша. — Надо пригласить кого-нибудь чужого. Как это мы с тобой не подумали, что на своих лаять он не будет.
Ирку отправили к Лешке. Он очень удивился, узнав, что его просят залезть в чужое окно.
— Сама, что ли не можешь залезть, если вы ключ потеряли?
— Ничего мы не теряли. Мы просто хотим посмотреть, будет Рики лаять, если ты полезешь в окно, или нет.
Лешка вытаращил на нее глаза.
— А зачем вам это?
— Саша дрессирует его по своему методу, я сама толком не знаю, — уклончиво ответила Ирка.
На Лешку Рики тоже лаять не пожелал. Своих он узнавал даже из подвала. Тетя Ася рассердилась:
— Долго нам еще в подвале сидеть?
— Ты Зинаиду Михайловну пригласи, — предложила Ирка. — А я с ним в подвале посижу. Рики на нее обязательно залает — он ее терпеть не может.
— Эту самогонщицу? — возмутилась тетя Ася. — Ни за что! Мало того, что она свою водку продавала, и всех алкашей к себе привадила, так еще и врала, что она тут ни при чем. Как будто бутылки у нее на деревьях растут.
— А может, и правда не она продавала, — стараясь не рассмеяться, предположила Ирка.
— Как это не она?! От нее все с водкой возвращались.
— А может, кто-то у нее во дворе продавал?
— Ну, это уже
Броня предложил запереть там Рики одного.
— Когда ему надоест сидеть, он залает, — сказал он.
Вырывающийся Рики был заперт в подвале.
— Не обижайся, Рикуленька, — уговаривал его Владик, — ты полай, и мы тебя выпустим.
Лаять Рики сегодня никак не желал. Тетя Ася сидела в комнате Клеопатры Апполинариевны, прислушиваясь, но слышала лишь голоса ребят:
— Рики, голос! — кричал Броня.
— Рики, ну полай, что тебе стоит, — умолял Броня.
— Ну и сиди там, пока не залаешь, — пригрозила Ирка. — Пошли отсюда, ребята.
Они сделали вид, что уходят, громко топая ногами, но услышали лишь жалобный вой и царапанье в дверь.
— Я не могу больше выносить это издевательство над животным! — жалость у Ирки, как всегда, взяла верх над разумной необходимостью. Она шагнула обратно к двери, и тут, наконец, раздался стук в дверь, за которым последовал истошный лай Рики.
— Ай, умничка, ай, молодец, — приговаривал Владик, обнимая выпущенного из заточения Рики, который скакал вокруг ребят и громко жаловался.
Стук в дверь продолжался, и тетя Ася поспешила к двери. — Он так и не лаял? — спросила она у детей на ходу.
— Лаял, еще как, а ты, значит, не слышала?
— Слава богу, — сказала тетя Ася, — теперь думайте, кто с ним будет ночью спать в подвале.
— Да откроет кто-нибудь, наконец, дверь, — высунулась с кухни Натуся.
— Уже иду, — закричала тетя Ася и бросилась к двери. За ней стоял сердитый Костя.
— Что такое, стучу, стучу, и все не открывают, — ворчал он.
— Костенька, здравствуйте, а мы вас к вечеру ждали, — вышла к нему Клеопатра Апполинариевна.
Навстречу Косте вышел одетый в черные брюки и белую рубашку Саша.
— Мать, я поехал к клиенту, — сказал он, — а Костя пока с вами побудет.
— Санька! — ахнула тетя Ася. — Ты точно вернешься?
— Оставишь вас тут одних, — проворчал на ходу Саша. — И чтобы до моего возвращения никаких новых историй, — крикнул он уже от калитки.
— Привет, коллега, — поздоровался Костя с Владиком.
Довольный Владик тут же потащил его рассматривать проекционный фонарь, а тетя Ася решила пока посидеть за компьютером. Ожидание становилось невыносимым, и это привычное нудное занятие создавало иллюзию обычного дня. Постепенно она втянулась и перестала замечать, как Натуся с Иркой лепят пельмени, а Владик с Костей, расположившись на ковре позади нее, разобрали и снова собрали проекционный фонарь, поставили в него свечку и, вложив в него картинку с красивой барышней, получили вполне сносное изображение на белой простыне. Оно было хорошим, вероятно, оттого, что простыня была английская, стоимостью примерно в тети Асин ноутбук. Владик прикрепил ее к деревянной стене толстыми гвоздями, проделав в ней изрядные дырки, но, поскольку тетя Ася этого не видела, спокойствие ее было не нарушено.