Лукиан Самосатский. Сочинения
Шрифт:
Петух. Тише, Микилл! Не выдавай нашего присутствия!
Симон. Лучше всего не спать и самому все сторожить. Встану и обойду кругом дом… Ты кто такой? Стой! Попался, разбойник!.. Зевс! Оказывается, ты — столб; ну, хорошо! Дай-ка я откопаю мои деньги и пересчитаю снова: не ошибся ли я третьего дня… Вот… снова стукнул кто-то… Наверное, ко мне идут… Я в осаде, все против меня… Где мой кинжал?.. Если мне кто-нибудь попадется… Схороню снова деньги.
30. Петух. Вот как обстоят, Микилл, дела Симона! Что ж? Пойдем к кому-нибудь
Микилл. Несчастный! Что за жизнь Симон ведет. Пусть врагам моим достанется такое богатство. Но мне хочется дать ему по уху, прежде чем уйти.
Симон. Кто меня ударил? Грабят! Беда!
Микилл. Вопи! Не знай сна и стань таким же желтым, как золото, с которым ты сплавился. А мы, если ты согласен, пойдем к Гнифону, ростовщику. Неподалеку он живет… Ну вот: и эта дверь для нас открыта.
31. Петух. Видишь, и этот не спит от забот, высчитывая проценты на пальцах, совсем иссохших. А спустя немного придется ему все это оставить и сделаться молью, комаром или песьей мухой.
Микилл. Вижу жалкого и глупого человека, который уж и сейчас живет немногим лучше моли или комара: и он тоже весь исчах под тяжестью своих расчетов… Пойдем к другому!
32. Петух. Не хочешь ли к твоему Евкрату? Смотри-ка: и эта дверь открыта. Войдем же.
Микилл. Все это еще недавно было моим.
Петух. Ты все еще грезишь богатством? Смотри же. Видишь? Вот он, сам Евкрат, человек почтенного возраста, — лежит под собственным рабом.
Микилл. Великий Зевс! Что я вижу! С черного хода! Какое нечеловеческое сластолюбие и разврат! А с другой стороны — жена под поваром! Тоже распутством занимается.
33. Петух. Ну, что же? Хочешь такое наследство получить, Микилл, и жить вполне по-евкратовски?
Микилл. Ни за что, петух! Лучше умереть с голоду! Прощайте и деньги, и ужины! Пусть лучше все мое богатство состоит из двух оболов, чем позволять собственному рабу подкапывать меня…
Петух. Однако уже рассветает, занимается день. Пойдем теперь к себе домой. А остальное, Микилл, в другой раз досмотрим!
КИНИК
Перевод Н. П. Баранова
1. Ликин. Почему это ты, приятель, бороду отпустил и волосы отрастил, а хитона у тебя нет? Почему показываешься голым, ходишь босоногим и ведешь жизнь бродячью, не человечью, а звериную? Зачем, вопреки тому, что все делают, ты собственное свое тело умерщвляешь всячески и бродишь кругом, находя то там, то здесь ночлег на жесткой и пыльной земле, так что всякую мерзость носишь на жалком своем плаще, и без того уж не тонком, не цветистом?
Киник. Да мне другой и не надобен. А нужен такой, чтоб раздобыть его полегче было и чтобы хлопот он своему владельцу доставлял поменьше: такого и довольно с меня…
2. Ну, а теперь ты скажи, богов ради: разве, по-твоему, с роскошью не сопряжен порок?
Ликин. Еще как!
Киник.
Ликин. Ну еще бы.
Киник. Так почему же тогда, видя, что я веду жизнь более простую, чем прочие, они же — более пышную, ты меня, а не их порицаешь?
Ликин. Потому что, видит Зевс, ты, по-моему, не в большей, чем другие, простоте живешь, но в большем убожестве, сказать точнее — в полном недостатке и в бедности: ведь ты ничем не отличаешься от нищих, выпрашивающих себе пропитание на каждый день.
3. Киник. Так не хочешь ли, раз уж зашла об этом речь, рассмотреть, что значит «недостаточно» и что "достаточно"?
Ликин. Если ты считаешь это нужным.
Киник. Итак, для каждого человека является достаточным то именно, что достает до уровня его потребности. Или, может быть, ты это понимаешь как-нибудь иначе?
Ликин. Допустим — так.
Киник. Недостаточным же все то, чего недостает именно для потребности, что не достигает размеров необходимого. Не правда ли?
Ликин. Правда.
Киник. Значит, я не терплю ни в чем недостатка, так как все, что у меня есть, вполне удовлетворяет мою потребность.
4. Ликин. Что ты, собственно, хочешь этим сказать?
Киник. А вот посмотри: для чего существует каждая из вещей, в которых мы нуждаемся? Например, дом: разве он существует не для прикрытия?
Ликин. Да, для прикрытия.
Киник. Ну, а одежда? Она для чего? Не то же ли самое: для прикрытия?
Ликин. Так. Дальше!
Киник. Но, ради богов, для чего же нужно нам само это прикрытие? Не для того ли, чтобы прикрытый чувствовал себя лучше?
Ликин. Мне кажется, что так.
Киник. Итак, во-первых — мои ноги: неужели, по-твоему, они в худшем положении, чем ноги других людей?
Ликин. Вот уж не знаю.
Киник. Ну, может быть, вот так тебе это станет яснее: скажи, что должны делать ноги?
Ликин. Ходить.
Киник. Так что же? Ты полагаешь, что мои ноги ходят хуже, чем у остальных людей?
Ликин. Нет, это совсем неправильно.
Киник. А значит, и состояние их не хуже, раз они не хуже других выполняют свою работу.
Ликин. Правильно.
Киник. Следовательно, что касается ног, — я, оказывается, нахожусь в положении ничуть не худшем, чем другие люди.
Ликин. Не похоже, чтобы ты был хуже.
Киник. Что же? Может быть, тогда остальное мое тело в худшем состоянии? Но ведь если оно хуже, то, значит, и слабее, так как достоинство тела — в его силе. Ну, а разве мое тело слабее других?
Ликин. На вид — нет.
Киник. Итак, оказывается, что ни ноги мои, ни остальное тело не терпят недостатка в прикрытии. Ибо, испытывая недостаток, они находились бы в плохом состоянии, так как нужда всегда и всюду делает то, что ею охвачено, скверным и более слабым. Впрочем, и питается мое тело, повидимому, не хуже других оттого лишь, что питается чем придется.