Лукреция Борджиа. Эпоха и жизнь блестящей обольстительницы
Шрифт:
Следующая встреча, которой более всего страшилась Лукреция, состоялась в Торре-делла-Фосса, где герцог Эрколе ожидал свою невестку с группой придворных сановников. Как только лодка коснулась берега, Лукреция встает, быстро проходит по мостику и наклоняется, чтобы поцеловать руку свекру. В свою очередь герцог поднимает ее, заключает в объятия, произносит слова приветствия, берет за руку и ведет ее и наиболее влиятельных членов ее двора к своему большому золотому «Буцентав-ру» – кораблю, предназначенному для праздничной церемонии. Здесь Лукрецию ожидают послы, чтобы выразить дань уважения невесте, а затем все присутствующие входят в своего рода беседку, где Лукрецию усаживают между французским и венецианским послами. Изабелла д'Эсте оказывается между венецианским и флорентийским, а герцогиня Урбинская – между флорентийским послом и послом от Люкки. В последующем разговоре галантный французский посол де ля Рош Мартин ведет себя так, словно является воплощением французской учтивости и рыцарских манер. Снаружи до них доносится громкий смех синьоров и придворных, наблюдающих за тем, как шуты Лукреции подшучивают над Эрколе д'Эсте и Альфонсо. Корабль приближается к Ферраре, и уже видны выстроившиеся вдоль берега арбалетчики Альфонсо, слышен грохот артиллерийских орудий, принадлежащих Альфонсо, и радостные звуки, извлекаемые трубачами, которые скачут вдоль берега, держась рядом с кораблем.
Поднявшись в апартаменты, Лукреция, наконец-то оставшись одна, может стереть с лица застывшую с раннего рассвета улыбку. Она бросила взгляд на возвышающуюся вдали четырехугольную громаду замка Эсте и решила, что пока не может утверждать, что добилась окончательного успеха. Завтра наступит кульминационный и завершающий момент свадьбы. Лукреция, вероятно, трепетала при мысли о новой близости. Она очень устала и находилась в полном смятении и мыслей и чувств.
Утро. Женщины надевают на Лукрецию свадебное платье из чередующихся лент золотого и темного, почти черного атласа, с широкими рукавами по французской моде, отделанное мехом горностая, и длинный золотой плащ, подбитый горностаем по моде XVI века. Законченность наряду придают фамильные драгоценности д'Эсте, которые выгодно смотрятся на фоне темного атласа, золотой ткани и меха горностая. Ожерелье из великолепных рубинов и бриллиантов обвивает шею Лукреции, драгоценные камни искрятся в золотой сетке, поддерживающей ее длинные волосы, оставляя открытым лоб. Невеста готова. Она спускается вниз и садится на огромного серого жеребца, покрытого попоной из малинового бархата, подарок герцога, и направляется в город в сопровождении французского посла и собственной свиты. В воротах стоят доктора из Феррарского университета, цвет городской интеллигенции, готовые нести балдахин из темно-красного атласа, под которым едет невеста. Один информатор сообщает нам, что французский посол ехал рядом с невестой, но не под балдахином, а другой – что он вместе с венецианским послом следовал за невестой. Процессия движется в следующем порядке. Впереди арбалетчики герцога Эрколе, за ними восемьдесят трубачей и двадцать четыре музыканта с флейтами и волынками. Далее следуют дворяне Феррары; на них невероятно дорогие золотые цепи. Они бросают быстрые взгляды в толпу: какое впечатление производит это на простолюдинов? За ними – дворянки герцогини Урбинской, одетые по ее приказу в черный бархат или атлас; дон Альфонсо на лошади, упряжь которой украшена золотыми пластинами работы мессира Бернардино, венецианца. Руководствовался ли жених собственным вкусом, или это вышло случайно, но на нем одежда спокойных тонов – бежевый камзол, черный берет с белым пером и бежевые чулки. Рядом с ним скачет его шурин Аннибале Бентивольо, окруженный друзьями, Джероламо даль Формо из Модены, Алессандро Фаруффино, Андреа Понтеджино и Биджо дей Банчи.
За ними снедаемые любопытством и недоверием римские и испанские аристократы. Они казались иностранцами (и, вероятно, именно так себя и чувствовали) и держались слишком высокомерно (а ведь на них не было никаких украшений!), хотя кое-кто из испанцев, чьи тонкие лица покрывала изысканная бледность, а одежда была из золотой парчи или черного бархата, вызывали восхищение своим мрачным благородством. Следом едут пять епископов, послы из Люкки, Сиены, Венеции и Флоренции и четыре посла из Рима в длинных плащах из золотой парчи. За ними шесть барабанщиков и два клоуна. Клоуны возвещают о прибытии Лукреции, которая медленно движется впереди под блестящим балдахином. Она настолько преисполнена чувством ответственности, что, когда ее лошадь становится на дыбы, испугавшись фейерверка, продолжает улыбаться. Лукреция соскальзывает с лошади и пересаживается на одного из своих мулов, которого подводят грумы. Кортеж торжественно въезжает в город. Герцог Эрколе подъезжает к Лукреции, и они едут между домами, через площади Феррары. Рядом с Лукрецией герцогиня Урбинская в новом изысканном платье из черного бархата, расшитого золотыми знаками зодиака. За ней три женщины Орсини – Орсина Орсини Колонна, Джеронима Борджиа Орсини и Адриана Мила – и двенадцать карет с местными и иностранными красавицами, вызывающими всеобщее восхищение. Затем личная кавалькада Лукреции и вереница повозок с багажом, запряженных мулами в попонах из желтого и коричневого атласа.
Спокойная и уверенная, въезжала Лукреция в чужой город. Наконец-то она была свободна и наслаждалась произведенным триумфом, причиной которого на этот раз в большей степени были ее такт и любезность, чем власть, данная ей отцом. Для каждого у нее находились улыбки и приветствия; аристократы и простолюдины, ремесленники и солдаты – все чувствовали себя рыцарями, обязанными защищать хрупкую женщину. В первый момент Лукреция, возможно, разочаровала некоторых зрителей непривычно мелкими чертами лица и изящной фигурой. Первое чувство разочарования быстро рассеялось; прелестное лицо и выражение глаз, словно молящих о пощаде, наполнили любовью все сердца. Под фанфары, приветствия и песни Лукреция выехала на Пьяцца-дель-Дуомо. Все прошло гладко, без задержек. У въезда во дворец с башен Риджобелло дворца Подеста к ногам Лукреции спускаются два акробата, чтобы поприветствовать невесту. К этому моменту идущие во главе процессии входят во внутренний двор и занимают места вдоль аркады напротив входа и с двух сторон под окнами, украшенными цветочными гирляндами в стиле ломбардского Ренессанса, с символикой Борсо, василисками, орлами, крестами и розами. Свободным остается только пространство у основания широкой мраморной лестницы.
Наверху лестницы стоит Изабелла д'Эсте Гонзага, решительно завладевшая вниманием всех аристократок из Феррары и Болоньи. На ней роскошное золотое платье, расшитое нотными знаками, замечательно контрастирующее с астрологическим платьем герцогини Урбинской. У подножия лестницы Лукреция ступает на землю и тут же, в соответствии с традицией, стрелки Альфонсо и Эрколе начинают сражаться за балдахин и мула новобрачной. Тем временем Лукреция поднимается по ступенькам, приближаясь к последней фазе своего триумфального шествия. С двух сторон у двери в зал для приемов установлены гигантские статуи. Под их символической охраной Лукреция входит в зал – «один из прекраснейших в Италии», украшенный золотыми и серебряными гобеленами и драпировками из
Валентинуа тоже отводится место в генеалогическом древе семьи; его военные успехи дают прекрасную пищу для красноречия. Покончив с Борджиа, оратор решительно переходит к основному вопросу – величию семейства д'Эсте, о котором он повествует с его возникновения до настоящего момента.
Мне ничего неизвестно ни о других речах, произнесенных в этот день, ни о стихах, которые декламировали поэты. По окончании церемонии Лукреция в сопровождении Изабеллы д'Эсте, герцогини Урбинской и послов удаляется в апартаменты новобрачных, и с последней музыкальной руладой двери закрываются от любопытных взглядов зрителей. Ни у кого и в мыслях нет устроить представление вокруг кровати новобрачных, как это было во время первой свадьбы Альфонсо, когда присутствующие вздумали петь, и прекратили это занятие, только когда Альфонсо всерьез пригрозил им. Лукреция была слишком взволнованна и стеснялась проявлений столь бурного веселья. У нее было достаточно причин, чтобы не афишировать любовные истории и первые браки.
Под присмотром Адрианы де Мила придворные дамы снимают с Лукреции золотые одежды, причесывают ее чудесные волосы и надевают ночную рубашку. У нее, вероятно, не осталось времени вспомнить о прошлой жизни, поскольку Альфонсо уже входил в комнату. Ночь была страстной.
Глава 8
Тревожные дни
Ночью Альфонсо показал себя галантным и сильным мужем, проявив мужской пыл три раза (хотя кое-кто утверждал, что он испытывал некоторые затруднения) в присутствии женщин, испанских прелатов, родственников и доверенных лиц, специально присланных в Феррару для наблюдения за ночным поведением супружеской пары. Неизвестно, остался ли папа доволен услышанным. Утром 3 февраля 1502 года Лукреция просыпается уже с совершенно иными ощущениями… в герцогской кровати, одна. Молодая супруга полна неги. Она медленно одевается, съедает легкий завтрак, беседуя по-испански с Адрианой Мила и Анджелой и, конечно, с епископом из Венозы. Теперь, обретя надежный дом, она возвращается к прежней милой неторопливости, как некогда с Альфонсо де Бисельи. Гости уже собрались во дворце: появились послы, а Изабелла д'Эсте, герцогиня Урбинская, Эмилия Пио и многие другие нетерпеливо ожидают начала праздничного веселья. Лукреция не спешит. Они могут подождать!
Герцог Эрколе занимается составлением письма своему послу в Риме, которое должен увидеть понтифик. Его переполняют льстивые комплименты в адрес невестки, которая «превзошла все ожидания». «Вчера вечером, – пишет герцог, – наш сын, выдающийся дон Альфонсо, и она составили компанию, и мы убеждены, что оба остались полностью удовлетворены».
Лукреция появляется к полудню. Все находят ее очень красивой, и кое-кто из гостей ищет «следы сражения с мужем» на лице молодой жены. Лукреция одета на французский манер: в золотое платье и плащ из темного атласа, обшитый узкой золотой каймой; жемчуг и рубины украшают ее шею и волосы. Французский посол выступает вперед и предлагает герцогине руку. Во главе процессии они торжественно переходят в огромный зал. Лукреция, послы и наиболее знатные дамы занимают места под золотым балдахином. Начинаются танцы. Гостей так много, что во время танцев кое-кто из женщин падает в обморок.
Ночь продолжается, и на сцену выходят сто десять актеров, одетых на классический манер, в тоги и туники. За пять дней они должны представить пять комедий Плавта, отобранных герцогом Эрколе и переведенных придворными гуманистами. Присутствующие переходят в большой зал палаццо делла Реджионе, который вмещает пять тысяч зрителей. Семья герцога занимает места под золотым балдахином. По свидетельству летописца Замботто, Лукреция «в радостном нетерпении» осматривает огромный зал. Подняв голову, она видит на потолке большие гербы: папскую тиару, вызывающую в памяти феодальное прошлое герцогства, лилии французского короля и быка Борджиа рядом с черно-белыми орлами дома д'Эсте. Собралась огромная аудитория; справа и слева слуги семейства д'Эсте, Гонзага и Бентивольо, на котором так много «парчи и золотой вышивки, что невольно вызывает ассоциацию с золотым рудником». Зал сверкает разноцветными красками и утопает в роскоши. Чувствуется сердечная атмосфера. У герцога Эрколе уже не такой суровый взгляд, когда он смотрит на сцену. Время начинать представление. Внезапно сцена оживает, и «Epidicus» играется в свете «такого количества люстр и канделябров, что видно все до мельчайших подробностей; стихи произносятся в полной тишине, и никто не выказывает огорчения в связи с поздним ужином». Изабелла, маркиза Мантуанская, разошлась во мнениях с этим хроникером. Она обнаружила недостатки в стихотворных формах, а голоса актеров действовали ей на нервы. Но даже она вынуждена признать, что аллегорические и фантастические танцы «были очень хорошо поставлены».
На следующее утро, 4 февраля, Лукреция никому не позволяет входить в свою спальню, где проводит время до полудня. Изабелла д'Эсте делает вывод, что герцогиня много времени уделяет туалету, в то время как сама она с раннего утра уже готова принимать братьев и женщин, оказавшихся перед закрытой дверью в апартаменты Лукреции, бдительно охраняемые придворными герцогини. 4 февраля, в пятницу, отмечаются Страсти Господни, и придворные дамы Лукреции одеты во все черное, как и полагается при католическом испанском дворе. В этот день танцы не устраиваются. Сразу начинается комедия «Bacchides», и Изабелла находит ее слишком затянутой и скучной. В перерывах показывают два мавританских балета, которые не имеют успеха; публика зевает и недовольна. Наступает самый интересный момент за весь вечер – гости покидают дворец герцога и небольшими группами расходятся по домам, где начинают живо обсуждать события прошедшего вечера. Учитывая антипатию семейства д'Эсте, особенно герцога Эрколе и Изабеллы, к тем, кто составляет свиту Лукреции, они насмехаются над молодыми римлянами и испанцами, без всякой надежды на удачу посещающих дома красавиц Феррары. Изабелла смеется над молодыми людьми, однако на тот случай, если вдруг понадобится помощь со стороны Ватикана, оказывает одному или двум мужчинам из свиты Лукреции знаки внимания. Только в ближайшем окружении Изабелла позволяет себе недружелюбно высказываться о Лукреции. В субботу, на третий день торжеств, Лукреция объявляет, что останется в своих апартаментах, чтобы вымыть голову и написать письма.