Лягушка-путешественница. Часть 2

Анфимова Анастасия Владимировна

Внезапно им заступил дорогу бородатый, волосатый мужик в помятом панцире поверх грязного хитона и с коротким копьём в руках.

– А вы куда?

Внутри у Ники всё сжалось. Что она сделала неправильно? В чём опростоволосилась? Взяв себя в руки, девушка, чуть поморщившись от смрадного дыхания, посмотрела на позеленевший, давно не чищенный шлём с аккуратной заплаткой на боку.

– Кто это, Риата?

От подобных слов мужчина явно растерялся, а сообразительная рабыня тут же подобострастно доложила.

– Портовый стражник, госпожа Ника Юлиса Террина.

Та перевела взгляд

на узкий лобик собеседника, прикрытый патлами грязных нечёсаных волос.

– Разве я чем-то угрожаю жителям вашего города? Или успела нарушить его законы?

Охранник стушевался, а девушка с мстительным удовольствием продолжила:

– Так почему ты не даёшь мне пройти в храм, посмотреть город и кое-что купить на рынке?

Однако, прежде чем стражник успел что-то сказать, появился портовый писец.

– Что тут такое?

– Да вот, господин Мергнин, - с явным облегчением пробормотал носитель мятого панциря.
– Эта... госпожа в город хочет.

– Кто вы?
– нахмурился чиновник, но тут же удивлённо вскинул брови.
– А я вас видел. На корабле. Только что.

– Да, - вежливо подтвердила Ника, одарив его равнодушной улыбкой.
– Я возвращаюсь на родину на судне господина Картена.

– Вы из Канакерна?

– Нет, - девушка вскинула подбородок.
– Из Радла.

– Но господин Картен сказал, что побывал в Некуиме, - подозрительно нахмурился чиновник.

– Моему отцу, Лацию Юлису Агилису, пришлось покинуть Империю, - снисходительно объяснила девушка.
– Теперь мне пришло время вернуться.

– А где ваш отец?
– продолжал подозрительно щуриться писец.
– Что с ним случилось?

– Он уже слишком стар для такого долгого и тяжёлого путешествия, - тяжело вздохнула Ника.

– Вы из каких Юлисов, госпожа?

– Род младших лотийских Юлисов, - сухо ответила она.
– Мой дед сенатор Госпул Юлис Лур.

Наверняка, портовый стражник ничего не знал о древних аристократических родах Империи. Но то, что слово "сенатор" означает людей могущественных и богатых, было известно любому даже в этой дыре на самом краю света. Поэтому он отступил в сторону, освобождая путь. Но прежде чем идти дальше, девушка обернулась к чиновнику.

– Вас ещё что-то интересует, господин Мергнин?

Услышанное и на него произвело впечатление. Но писец, видимо, в силу должностного положения оказался более стоек перед званиями и титулами.

– Прошу меня простить, госпожа, - настороженно усмехнулся толстяк.
– Но мы живём далеко от Империи и видели всяких людей...

Мужчина красноречиво замолчал.

– Если вы почему-то сомневаетесь в моих словах, - презрительно опустила уголки губ Ника.
– Прошу обратиться к господину Картену. Хотя, возможно, это развеет ваши подозрения?

Сунув руку за вырез платья, она достала висевший на кожаном шнурке золотой перстень с печатью. Размер его сам по себе внушал почтение, но там имелся ещё и герб, и мелкие буковки.

Вот тут чиновника, что называется, проняло.

– Прошу прощения, госпожа Юлиса, - низко поклонился мужчина.
– Добро пожаловать в свободный город Фарнию.

– Благодарю вас, - кивнула девушка с ледяной вежливостью.
– Теперь я могу идти?

–

Прошу вас, - Мергнин сделал приглашающий жест рукой. Но счёл необходимым предупредить:

– Только будьте осторожны. Днём в город заходит много окрестных варваров.

И не утерпев, вставил шпильку надменной аристократке:

– Они дурно воспитаны и могут обидеть даже внучку сенатора.

На языке Ники уже вертелась ответная колкость. Но тут, стоявший столбом стражник брякнул доспехами, переступив с ноги на ногу, и гостья свободной Франии решила обнаглеть окончательно:

– В таком случае, вы не могли бы отпустить со мной этого храброго воина?
– она небрежным жестом указала на совершенно обалдевшего от неожиданности служителя местного правопорядка.
– Обещаю, не задерживать его надолго. Я лишь принесу жертву в храме, найду кузнеца и кое-что куплю.

Писец не меньше стражника поразился подобной дерзости. А собеседница, сменив гнев на милость, одарила его обворожительной улыбкой.

– Или вы не имеете права распоряжаться в порту? Ну тогда...

Она разочарованно пожала плечами.

– Извините.

– Гартун!
– рявкнул чиновник, обращаясь к вздрогнувшему охраннику.
– Проводи госпожу Юлису!

– Да, господин Мергнин, - бодро, хотя и без особого энтузиазма отозвался стражник.

Базарчик, протянувшийся вдоль обращённых к морю городских стен, оказался довольно скудным. Три десятка продавцов уныло рекламировали свежую рыбу, овощи, какую-то зелень, ягоды в берёзовых туесках, живых птиц в клетках и нарубленное мясо, щедро пересыпанное крапивными листьями. А вот ни хлеба, ни круп, ни каких-либо вещей путешественница не заметила, сделав вывод, что здесь торгуют только скоропортящимися дарами моря, окрестных лесов, полей и ферм.

Решив заглянуть сюда на обратом пути, Ника направилась к городским воротам, возле которых скучали двое молодых людей, почти подростков, но в ярко начищенных шлемах и с круглыми щитами, окованными по краям позеленевшей бронзой.

Девушка подумала, что это и есть так называемые "эфебы". Юноши пересмеивались, толкали друг друга плечами, но, заметив путешественницу со свитой, замерли, уставившись на неё во все глаза.

Чуть улыбнувшись, она скользнула взглядом по их вытянувшимся лицам и, не замедляя шаг, вступила под тёмную арку одной из башен. Как и рассчитывала начинающая аристократка, эфебы даже не пытались её остановить, вместо этого набросившись с расспросами на Гартуна. Тот что-то пробурчал, видимо, переполненный важностью своего поручения.

За городской стеной всё оказалось ещё более убого. Маленькая площадь у ворот с застарелой лужей, которую всем приходилось обходить. Вокруг глухие каменные стены с крошечными окошечками под камышовыми крышами, низенькие двери из толстых плотно пригнанных досок.

Когда одна из них отворилась, выпуская пожилую женщину в хитоне и темно-коричневой накидке, путешественница сумела разглядеть крошечный дворик и сидевшего на корточках раба, размеренно ворочавшего жёрнов ручной мельницы.

Видимо, почувствовав её любопытство, горожанка бросила в сторону Ники неприязненный взгляд и торопливо зашагала к выходу из города, прижимая к груди кособокую корзину.