Лягушка-путешественница. Часть 2
Шрифт:
– А дальше будете говорить, что вар... ганты встретили нас на берегу и спасли от голодной смерти. Понятно?
Он энергично хлопнул ладонью по перилам.
После этих слов недовольный ропот послышался из толпы женщин. Одна из них что-то возмущённо воскликнула. Но Орри грозно цыкнул, и всё ограничилось затухающим бурчанием.
– Когда мы гостили в их селении, - чеканил слова мореход.
– На наших друзей гантов напали злые маалы. Врагов было очень много. Чтобы спасти своих женщин и детей, старейшина попросил нас
Он замолчал, дожидаясь, пока юноша переведёт его слова соплеменницам, и не обращая внимание на глухое ворчание, с жаром продолжал:
– По пути от селения до реки на нас напали маалы. Чтобы дать нам возможность уйти, Ус Марак с теми, кто умер от мора, остались прикрывать наш отход. Это ясно?
Картен обвёл грозным взглядом притихших матросов.
– Пусть лучше близкие считают их павшими в бою героями, чем умершими от болезни или погибшими от рук своих товарищей!
Все члены экипажа, не зависимо от места рождения, молчали, ожидая продолжения. Однако, судя по хмурым физиономиям, тех и других история, придуманная Картеном, в восторг не привела.
А тот продолжал излагать свою версию событий.
– Мы, как честные люди, выполнили обещание и доставили женщин наших друзей в землю венсов, народа одного с ними языка.
"Ну, с этим, похоже, никто спорить не собирается", - хмыкнула про себя Ника.
– Когда мы шли по Ирисфену, на нас напали воины ринса Келва. Мы отбились, но после этого женщины попросили взять их в свободный город Канакерн.
Усмехнувшись в бороду, Картен посмотрел на Орри.
– Всё поняли? Не было ни вашего бунта, ни нашей охоты за рабами. Мы по собственной воле возили вас к венсам. Ну и, разумеется, никакому Ерфиму Цемну вас никто не продавал, а мы вас не освобождали.
Потом перевёл взгляд на матросов.
– Не вздумайте вспоминать о заразе на борту и о том, что мы вообще заходили в Скаальи. А уж о бунте - лучше вообще не заикаться. Спасая этих женщин...
Мореход указал на ганток, жадно слушавших своего предводителя.
– Мы выполняли свою часть сделки с их старейшиной и отплатили за оказанное нам гостеприимство. Тогда никто не упрекнёт вас в неумении обращаться с рабами. И вы не станете всеобщим посмешищем из-за того, что попали в плен к женщинам.
Он ещё раз стукнул ладонью по перилам.
"Ишь ты, - презрительно фыркнула про себя пассажирка.
– "Вас", а сам вроде как и ни при чём".
Матросы начали смущённо переглядываться.
– Наоборот!
– воздел к верху палец Картен.
– Нас будут уважать за то, что мы отплатили добром за добро, как и подобает честным людям.
– А вас!
– его указующий перст переместился на Орри.
– Встретят гораздо более радушно за то, что помогли гражданам свободного города Канакерна избежать голодной смерти.
Молодой человек понимающе кивнул, а капитан, наконец, перевёл дух. Ника не могла не
– Прекрасное выступление, господин Картен, - на сей раз нисколько не кривя душой сказала девушка.
– Такое сделало бы честь и сенатору.
– Я же все-таки консул.
– Кто?
– не поняла собеседница.
– Член городского совета, - снисходительно пояснил капитан.
– Его ещё называют Консулатом. Это очень древнее слово. Сейчас говорят немного не так.
Пассажирка кивнула, всем видом демонстрируя внимание и заинтересованность.
– Консулов ежегодно избирают на хорале.
– Где?
– вновь не удержалась от вопроса слушательница. Уж очень занятно звучало это странное слово для слуха русского человека.
– Хорал, - наставительно проговорил мужчина.
– Это собрание "хоры". Это тоже старинное слово, обозначающее общину.
– Значит, так называется собрание всех жителей города, - понимающе кивнула Ника.
– Граждан!
– наставительно поднял палец Картен.
– Кроме них в Канакерне живут ещё метеки. Это свободные люди, чья жизнь и собственность находятся под защитой города. Они платят дополнительные подати, а так же не имеют права присутствовать на хорале. Зато метеки не обязаны вступать в городское ополчение, а их сыновья могут не служить в эфебах.
Он на пару секунд задумался, словно раздумывая, стоит ли ещё что-то говорить.
– Хотя некоторые состоятельные люди из не граждан всё же посылают сыновей учиться военному делу. Это помогает завести нужные связи и считается хорошим тоном. Из метеков состоит отряд лёгкой пехоты ополчения.
– Эфебия - это что-то вроде армии?
– нерешительно спросила Ника, опасаясь прослыть невежей в глазах купца.
Мореход снисходительно улыбнулся, а его глаза затуманились, словно мужчина вспомнил что-то очень приятное. Наверное - молодость.
– Нет, госпожа Юлиса. Скорее, воинская школа. Когда сыну гражданина исполняется шестнадцать или семнадцать лет, он, продолжая жить в доме родителей, поступает под начало городского стратега.
– Начальника стражи?
– решила уточнить слушательница.
– Да, - важно подтвердил рассказчик.
– Их учат ходить строем, владеть оружием. Вместе со стражниками они стерегут покой и порядок в городе. Если случается набег артавков, они первыми принимают удар на себя. Таков их долг перед "хорой". Только после эфебии молодой человек становится полноправным гражданином. По этому поводу в городе устраивают большой праздник. Собирается городское собрание, жрецы совершают жертвоприношения. Потом юношей провожают в храм прикоснуться к чаше Нутпена...