Лягушонок на асфальте (сборник)
Шрифт:
справочников по науке и технике. Кстати, в прошлом она миллионерша.
– Разыгрываешь меня? А, ты подумал - мне скучно? Нисколечко. Почему-то
мне никогда не бывает скучно. Бывает досадно. Иногда жить не хочется. Раз,
примерно, в столетие. Но скучно - никогда. Так что ты не развлекай меня.
– Неужели бывает так, что тебе на самом деле не хочется жить?
– Да.
– Поразительно... У девчонки... Не вижу причин.
– И не можешь видеть:
Притом не думаешь ты обо мне.
– Отчим?
– Отчасти.
– Парнем я с ним дружил. Плохого не запомнил. Скромный. Верно, молчун...
В международную политику все вникал.
– Не верится. Скорей автомашины будут интересоваться политикой, чем он.
Ему никого и ничего не надо - только водку. Если бы ему подарили цистерну
водки, он бы пил, пил, стал бы обливаться водкой, плавал бы в ней и в конце
концов с удовольствием утопился.
– Не преувеличиваешь?
– Нет. Когда ему надо наскрести денег на бутылку, он готов перевернуть дом
и поубивать нас. Правда, что на войне давали каждый день по сто грамм водки?
– Давали.
– На войне приучился.
– Мог. Но мог и отучиться. Я тоже не в тылу сидел.
– А в себе ты вины не видишь?
– Какой?
– Не надо притворяться.
– Было бы довольно просто...
– Зачем ты бросил маму и меня?
– Не стоит вникать.
– Раз я из-за этого страдаю, значит, нужно вникать. Ты все-таки скажи:
почему ты сбежал от нас с мамой? Я, может, приехала сюда для того, чтобы
узнать это.
– Папка не сбегал, - сердито сказал Игорешка.
– Он всегда с нами.
– Сынок, пломбир вкусный. Кушай, покуда не растаял.
– Чего она? Машка-бабашка.
– Мама чудесная! Ничем тебя не оскорбила, а ты бросил ее. Даже записку не
оставил. Мы думали - тебя бандиты убили. Как мы разыскивали тебя! Ты
прислал перевод, знаешь, как мы обрадовались! Не деньгам, а тому, что цел. А
ты нас бросил. Зачем, скажи? Разве мы заслужили? Разве мешали тебе?
– Я души в вас не чаял!
– Ну?
– Бессмысленно... Не надо... Бывают незадачи в отношениях. Лучше
молчать...
– У честных людей не бывает.
– И у честных. Негоже касаться.
– Стыда боишься?
– Машка-бабашка, отвяжись от папки.
– Ты, Игорешка, маленький. Помалкивай. Ладно?
– Пусть не задирается.
– Отвечу, но не сейчас. Покуда ты в том возрасте...
– Уже в том возрасте, когда пропускают на картину «Ночи Кабирии».
Показала паспорт - и пропустили.
– Имеешь право. А я бы на твоем
– А жизнь?
– Что - жизнь?
– На жизни не напишешь: «Дети до шестнадцати лет не допускаются».
– Что верно, то верно. Плохо тебе там. Как бритва режешься.
– Там я не режусь. Там меня полосуют, а я молчу.
Собираясь к отцу и затем в пути Маша мечтала выяснить тайну его
исчезновения, обернувшуюся для матери и для нее долгой бедой и мучительной
загадкой. В ее воображении выведывание причины происходило тонко, без
настырности. Она не допускала, что отец будет умалчивать о том, что стряслось
столько лет назад.
Но случилось именно то, чего она никак не ожидала. И в ней поднялось
ожесточенное недоумение, возникшее с малолетства, и она никак не могла
примирить свое желание с отцовым ласковым умиротворением и состраданием,
отодвигающим ее в неведение, гнетущее и больное. Она не ожидала от себя, что
встанет и быстро выйдет из ресторана.
Очередь на теплоход разбухла, стала длинней. Маша вертко двигалась в
горячей толпе. Какое-то слепящее чувство владело ею, и она не различала лиц,
проплывающих мимо, и даже не узнала, хотя и останавливала на нем взгляд,
Владьку, который вел за собой магниево-седую старуху.
Едва Маша успела проскочить сквозь поток пассажиров - ее догнал отец.
Корил за вспыльчивость, просил вернуться в ресторан. Маша молчала. Ей
казалось, что ее душа каменеет от презрения к нему.
Он пошел расплатиться с официантом и забрать Игорешку, а ей спокойно
велел никуда не уходить. Это подстегнуло ее гнев. Она спустилась вниз и
побежала по береговым плиточным камням. И чем быстрей бежала, тем веселей
становилось на сердце. Минуя розовый дебаркадер, подскочила, взбрыкнув
ногами. И оглянулась на улюлюканье, раздавшееся на воде. Улюлюкали парни,
удившие с плоскодонки. Успела засечь, что кто-то чешет вслед за ней по берегу.
Не разобрала кто, а когда оглянулась, узнала Владьку.
Владька догнал Машу возле голубого дебаркадера.
– Странное ты создание, - выпалил он и пошел рядом, успокаивая дыхание.
– Ты что, караулил меня?
– Самомнения тебе не занимать.
– Ты хотел сказать - красоты?
– Хмы-хмы. Чудная, Константин Васильевич попросил тебя догнать. Мы с
бабушкой только зашли в ресторан, он показал на тебя в окно и послал в
погоню.
– Слушай, Владька, ты на кого-то похож. Погоди. В ресторане я видела