Лыр
Шрифт:
– Да что ж это такое и чайник сломали! – Досадливо воскликнул Аркадий Иваныч. – Вы что же, всё ломаете, а потом мишурой обматывайте?!
– То есть как чайник сломан? Вчера ещё работал? – Не поняла Валя.
– Эх, пойду в отдел к верстальщицам, там распечатаю, – вздохнул мужчина и направился к двери.
– Погодите, Аркадий Иваныч, мне тоже надо фото блюд распечатать, – поспешила за ним Валя.
Оставшись одна, я выдохнула. Вот ведь принтер им понадобился и чайник как назло. Нет до праздников потерпеть.
И вдруг: «Ува-ха-ха!».
Постаралась приделать оторванный корпус, но он отломился, что называется «с мясом». Даже в закрытом виде было ясно, что бук сломан. Вздохнула, взяла из Валиной коробки ещё одну мишуру и перевязала ноутбук. Что ж, по крайней мере не заметно, что бук развалился. Может пронесёт.
Дверь скрипнула, вошли Виталик, Лиля и Валя.
– Ну что, Глоба, как там звёзды? – Съехидничал Виталик.
– Тебе не светят, – откликнулась я.
– Завтра у нас коллэгыальное собрание, – возвестила Лиля. – Будем слушать стенания дяди Жоры и делать вид что нам будущее журнала не фиолетово.
Коллегиальные собрания у нас проводились в конце каждого месяца. Тот, кто придумал вовлекать работников в процесс управления, тем самым развивая организационную культуру и сплачивая коллектив, был ох как далёк от рабочей действительности.
Скрип двери. Аркадий Иваныч.
– Дядя Жора сегодня в расположеньеце, он даже, – Аркадий Иваныч осёкся, его полный ужаса взгляд замер на обмотанном мишурой ноутбуке. Его ноутбуке. – Нет, нет, нет, нет, вы не могли…
Мужчина метнулся к буку и яростно начал срывать с него мишуру.
– Вандалы! – закричал он не своим голосом. – Ничего святого! Да что же вы творите, питекантропы!
Аркадий решительно ринулся к коробке с оставшейся мишурой, но Валя, заподозрив неладное, ухватила новогодние украшения и прижала к себе.
– Мне ещё надо украсить радиатор, ксерокс, стеллаж! – Взвизгнула Валя.
– Радиатор?! Ксерокс?! Стеллаж?! – С паническим ужасом повторил Аркадий Иваныч. – Всё решила угробить? Тебя что уволили? Уволили! И ты решила на прощанье разнести всё что ещё живо!
– Кого уволили? – Завертела головой Лилька.
– Вальку уволили, – сочувственно констатировал Виталик.
– Ничего меня не уволили, а ты, Аркаша, пошёл в баню! – взорвалась Валя.
– Она ломает вещи, а потом перевязывает их мишурой. – Зло сверкнув глазами, обратился к присутствующим Аркадий Иваныч.
Дух справедливости во мне взбунтовался, я поднялась со своего места и пискнула:
– Это я. – Тут же все замолчали и выжидающе уставились на меня. – Обмотала сломанные вещи
Здравый смысл вовремя взял бразды правления. Сознайся я в том, что порчу оргтехнику и электрические чайники – меня лишат месячной зарплаты, а ипотека сама себя не погасит.
Все разочаровано отвернулись и снова уставились на Валю.
– Да пошли вы, – процедила та сквозь зубы и взяв меня под руку потащила вон из офиса. – Уходим, у верстальщиц посидим, они хоть адекватные.
– Да кто же сломал всё это? А на нас повесили. Мишура им моя видите ли не по вкусу, – бурчала Валя. – А этот Аркаша пусть с дядей Жорой на корпорачивчике развлекается, эти двое как понажрутся так идеально друг друга дополняют, прям как инь и янь. Жора становится мрачнее тучи, а Аркаша начинает светиться как труханутое солнышко.
– Слушай, Валь, мне ещё годовые гороскопы писать.
– Вот у верстальщиц и напишешь. Или что? У них звёзды не так откровенны, а будущее видится туманнее?
Вернулась домой – в свою однокомнатную квартиру, которую оформили в ипотеку родители и подарили мне вместе с обязательными ежемесячными взносами. Ещё каких-то четырнадцать лет – и она моя!
Чувства переполняли. Я за два дня угробила технику со сроком полезного использования три года и с десятилетним временем потенциально-фактической службы. Я впервые за три года вывела из себя Аркадия Иваныча. Но главное – я оказалась надеждой всего человечества, спасительницей мира и надо мной чёрной тенью нависла смертельная опасность. Только вот это нелёгкое бремя мне суждено нести в одиночестве. Я всплакнула.
– Утри слёзы, Люда, – сказала я сама себе. – Если не ты, то кто?!
Чтобы утолить грусть полезла в холодильник. Салатик? Не. Сыр? Не. Пицца? Тоже не. О, вот они мои любимые. Инжиринки. Моя слабость. Умяла все что были, все пять. После лакомства жизнь стала казаться не такой мрачной.
Что ж, по крайней мере лангольеры открывают зияющее ничто только на работе, дома можно расслабиться. А завтра – последний рабочий день. Продержусь – и десятидневный новогодний передых.
И тут в насмешку моим чаяниям раздалось треклятое «Ува-ха-ха!».
Я подскочила от неожиданности, потому как «Ува-ха-ха» раздалось совсем рядом, а прямо передо мной на стеклянном столике начала растекаться клякса. Прежде чем подумать, я саданула по кляксе кулаком. Звук прекратился, клякса исчезла, кулак остался цел и невредим.
Во как. Выходит, это зря я столько техники извела, было достаточно одной моей мощной длани.
По дороге на работу я встретила Валю, и мы вместе по хрустящему снегу прошлись пешком до милого сердцу здания редакции. В последний укороченный предпраздничный день все пришли вовремя. В общем-то в дни коллегиальных собраний все итак приходят вовремя, даже Лиля. Не появишься и начальство тебя окрестит тунеядцем и лишит премии.