Лыр
Шрифт:
Когда мы вошли в офис, то увидели странную картину. Аркадий Иваныч выглядел крайне опечаленным, а Виталик и Лиля сидели рядом с ним и утешали. Ох, надеюсь это не из-за бука он так расстроился.
– Можете злорадствовать, – кинул в нас вместо приветствия Виталик. – От Аркаши ушла жена.
– Как? – Вырвалось у нас с Валей.
За то время, что мы провели в редакции, у нас сложилось устойчивое представление о нерушимости семейных уз Аркадия Иваныча и Верочки. Они были из тех пар, что сумели ужиться друг с другом и уживались долгие годы, а единственным камнем преткновения между
– Это из-за мусора, – вздохнул Аркадий Иваныч и кисло добавил: – Сказала, мол, что с неё хватит, и в Новом году она всё начнёт по-новому, а я пущай со своим мусором в обнимку слушаю по телевизору бой курантов и речь президента.
Не, дело не может быть только в мусоре. Мусор, верно, был последней каплей, переполнившей чашу терпения Верочки, которой Аркаша, должно быть, опостылел как однообразная работа или растущие нормы выработки. Вот и не выдержала душа рутины. А может и она ему страсть как надоела, не спроста же он по пьяни к Вале кадриться, пылесос старый. Вслух я свои размышления, разумеется, не высказала.
Мы с сочувствующим видом пристроились на стульях рядом с «группой поддержки».
– Она всегда была такой, – изливал душу Аркадий Иваныч, – такой домашней, надёжной, пекла пирожки, вязала носочки, солила на зиму огурцы, я никогда не думал, что она может оставить меня. Вот так. Из-за мусора.
Все сострадательно закивали.
И вдруг: «Ува-ха-ха!». Прямо рядом со мной, на столе появилась клякса, я резво ударила по ней кулаком, клякса растворилась, звук исчез. Но кляксу никто кроме меня не заметил и все с неодобрением смотрели на меня, а Аркадий Иваныч так с особенно обиженно-возмущённым выражением.
– Это у меня звонок на телефоне, – пояснила я, озвучив первое, что пришло в голову.
Виталик хмыкнул, Лиля укоризненно покачала головой, Аркадий Иваныч тяжело вздохнул.
В помещение, где проводились общие собрания мы вошли удручённо-подавленными и расселись на свободные места вокруг длинного стола, в изголовье которого восседал Георгий Митрофанович.
Кроме нашего отдела за столом также расположился отдел верстальщиков – две грузные женщины с хмурыми серьёзными лицами, похожие друг на друга как сёстры близнецы, технический отдел, представленный одним человеком – бородатым мужчиной в полосатом пуловере и отдел маркетинга и рекламы, в который входили две девушки – рыженькая и тёмненькая с мелкими кучеряшками.
– Спасибо, что пришли на это последнее в этом году коллегиальное собрание, – заговорил начальник, поднявшись со стула.
Георгия Митрофановича слегка штормило. Верно, начал отмечать. А после рюмочки он, как известно, превращался в унылого философа. Вот и сейчас, его расфокусированный взгляд был полон вселенской грусти.
– Как водится, подведём итоги уходящего года, – заговорил дядя Жора. —Рейтинги журнала падают, затраты растут, прибыль снижается. И вот скажите, что мы будем делать если издательство прикроют, а персонал турнут под пятую точку? А ведь во всём виноваты вы сами.
Повисла тишина.
– Вы, – Георгий Митрофанович направил указательный палец
Дядя Жора вышел из-за стола и начал прохаживаться взад-вперёд. Резко остановился, покачал головой, тяжело вздохнул и продолжил изливать на работников свои тягости:
– Люди больше не покупают газет и журналов. Им достаточно сделать запрос в поисковике, и они получат всё что захотят. Зачем тратить деньги на издание, когда довольно сказать: «Слушай, Алиса, расскажи последние светские сплетни», «Слушай, Алиса, продиктуй рецепт имбирного рецепта», «Слушай, Алиса, прочитай гороскоп на сегодня». Наше время закончилось. Мы больше не в удел.
Дядя Жора замолк. Воцарилась гнетущая тишина. И вдруг прямо рядом со мной раздалось клятое «Ува-ха-ха!», а на столе начала расползаться клякса. Я подскочила и ударила по ней кулаком. Мужчина из технического вздрогнул. Все уставились на меня. Надо было как-то выкручиваться.
– Нет! – воскликнула я. – Наше время не закончится пока хоть одному человеку будут нужны результаты наших усилий. Тому, кто с нетерпением ждёт нового выпуска и бежит к ларьку за свежим изданием, чтобы потом усесться в своё уютное кресло и погрузиться в уютный мир на тридцати двух страницах, мир, который создаём мы.
Дядя Жора медленно приблизился ко мне, его глаза увлажнились, он обхватил меня и прижал к себе. От его крепких объятий чуть было не хрустнули косточки. Наконец Георгий Митрофанович ослабил хватку и вернулся на своё место у изголовья стола, а я медленно опустилась на свой стул.
– Смени звонок, дура, – прошипел мне Виталик.
Быть или не быть, пить или не пить, идти или не идти? На корпоративчик решила идти, но не пить. Никто ж меня не будет насильно заставлять, тем более все знают как это для меня заканчивается.
Надела стильное сиреневое платье, сделала лёгкий макияж и влезла в туфли-лодочки на пробковой платформе, крашенные жёлтые волосы завязала в небрежный пучок. Что касается обуви, раздумывала долго: гламурная шпилька или удобные лодочки? В итоге отдала предпочтение второму варианту, то есть комфортному варианту, всё равно страдания со шпилькой никто не оценит, шуры-муры даже на корпоративчиках у меня ни с кем случались. Наконец в дверь позвонили. Валя пришла.
– Платье – огонь, – похвалила я пёстрый и в некоторой степени экстравагантных наряд подруги. – И причёска ничего.
– Ты тоже – конфетка, – подмигнула Валя. – Надеюсь момент ты сегодня не упустишь.
– Какой такой момент?
– Ну, замутить с Аркадием Иванычем.
– Что?!
Моя челюсть отвисла. Сватать меня с лысеющим дядечкой вдвое старше меня, к тому же страшным занудой. Нет подруга, сама с ним и мути.
– Это же тебе он на каждом корпоративчике заливает про «глаза твои что бездонные озёра, про губы твои, что алые врата в сладостный грех, про груди твои, что словно белые голубки, порхающие в райском небе».