Любимая мафиози
Шрифт:
– Конечно. Я не ожидал, что ты будешь играть в медсестру, dolcezza (перев. с итал. милая). Хотя мне бы очень хотелось увидеть тебя в этом наряде.
Грязный мужчина. Господи, как же я его любила. — Я куплю один, когда тебе станет лучше. — Потом я вспомнила, что нам нужно кое-что обсудить. Я тихо рассказала ему о том, как я искала информацию на Facebook и что узнала о Вике и агенте Ринальдо.
Когда я закончила, его глаза были мягкими и гордыми. — Ты очень умная. Хорошая работа.
– Спасибо. Мне было очень
– Тони говорит, что ты очень хорошо ладишь с бизнесом. Что у тебя легкий подход к сотрудникам и голова для работы.
Я усмехнулась и захлопала ресницами, прихорашиваясь. — Мне это нравится. Конечно, некоторые конференц-звонки скучны, но в основном я получаю от этого удовольствие.
Его рот скривился. — Хорошо, что ты взяла это на себя, чтобы Джулио мог сосредоточиться на других вещах.
Я облизала губы. — Да, насчет этого. Нам нужно поговорить.
– О?
– Да, это касается Джулио. — Лицо Фаусто стало пустым, как будто окно было закрыто, и я вздрогнула. – Слушай, я знаю, что ты не хочешь этого слышать, но он несчастен. Мало того, он ужасно выглядит. Он не хочет этого делать, малыш.
– Он смирится с этим. Не волнуйся.
– Ты ошибаешься. Он сейчас видит проблеск своего будущего, и ему это не нравится. Он глубоко несчастен.
– Я не сразу принял это, но потом освоился и смирился. То же самое произойдет и с моим сыном.
Он не слышал меня. Он застрял в своем фантастическом мире мафии первородства. Я сжала руки вместе, словно молилась. — Фаусто, пожалуйста, послушай, что я тебе говорю. Джулио - это не ты. Он совершенно другой человек, и я беспокоюсь о том, что это с ним делает. Он в темном месте.
– Что это значит, темное место?
Он практически усмехался, поэтому я смягчила свой голос. — Его психическое здоровье. Я беспокоюсь.
– Молодежь и ваше психическое здоровье. Вашему поколению нужно стать жестче.
От количества оскорбительных слов в этих двух предложениях у меня заболело горло. — Послушай, бумер (прим. от редакт. бумер - это неофициальное существительное, обозначающее человека, родившегося во время бэби-бума, особенно рожденного в США между 1946 и 1965 годами), дело не в том, чтобы стать жестче. Речь идет о том, что твой сын настолько несчастен, что может сделать что-то радикальное.
Он стал очень, очень неподвижным, его голубой взгляд внимательно следил за моим лицом.
– Например?
– Я не знаю, но я обеспокоена. Ты просишь его подписаться на жизнь в безбрачии и одиночестве. Страданий и смерти. Разве ты не хочешь, чтобы он был счастлив?
– Деньги и власть делают мужчин счастливыми, dolcezza (перев. с итал. милая).
О, он был раздражающим. Я пристально посмотрела на него. — Правда, муж? Это то, что делает тебя счастливым? Когда мы были в разлуке, разве все эти деньги и власть согревали тебя по ночам?
Мышцы
– Да, — сказала я категорично. – У Тони тоже есть сыновья. Кроме Джулио, есть и другие Раваццани, которые могут взять на себя управление.
– Это будет мой сын, — шипел он. – Лидер всегда проходил через мою семью.
Он начинал волноваться, звуковые сигналы на мониторах становились все громче, поэтому я похлопала его по плечу и дала последний совет. — Возможно, пришло время перемен. Потому что ты должен позволить Джулио выбирать.
– Я сам разберусь со своим сыном, — жестко сказал он.
Я знала, что он раздражен и чувствует себя бессильным, но я не позволю ему вымещать это на мне. — Если ты забыл, этот брак - партнерство, Фаусто. Нет твоей и моей жизни. Есть только наша жизнь. Понимаешь? И жизнь наших детей, которых мы будем воспитывать вместе.
– Perdonami (перев. с итал. прости меня). Ты права.
Небольшое извинение? Хм. Может быть, он все-таки учился.
Закрыв глаза, он устало вздохнул. — Вот почему Марко должен был запереть тебя.
Я наклонилась и поцеловала его руку. — Это никогда бы не сработало, bello (перев. с итал. красивый).
Он молчал и держал глаза закрытыми. Я видела, что у него не было сил спорить, и мне не хотелось давить на него, пока он еще не пришел в себя, но я действительно беспокоилась о Джулио. Эту проблему нельзя было игнорировать, и потребуется время, чтобы Фаусто обдумал идею предложить Джулио выбор.
Раздался стук в дверь, и появился охранник Фаусто. — Доктор для синьоры, — сказал он.
– Они могут войти, — ответила я, поднимаясь.
В комнату вошел пожилой мужчина. Он сразу же склонил голову перед моим мужем. — Синьор Раваццани. Это честь для меня.
Фаусто объяснил, что я пропустила визит к врачу, поэтому он хотел бы, чтобы чтобы меня и ребенка проверили.
Доктор улыбнулся и кивнул мне. — Si, si (перев. с итал. да, да). Синьора Раваццани, идемте.
– Нет, — сказал Фаусто. – Вы сделаете это здесь. Она не выходит из моего поля зрения.
– Но синьор...
– Здесь, — настаивал мой муж. – Принесите аппараты или что-то еще.
Я открыла рот, чтобы возразить, что это уже слишком, но выражение лица Фаусто сказало, что лучше бы я этого не делала. Он был абсолютно серьезен, что я останусь в этой комнате. Я подавила свое раздражение. Я уже достаточно расстроила его из-за Джулио. Нет необходимости усугублять его.
Доктор кивнул и вышел из палаты. Я ухмыльнулась своему мужу.
– У тебя наверняка есть тайный кинк (прим. от редакт. kink - проявлять странности. причудливые или нетрадиционные сексуальные предпочтения или поведение) при осмотре таза, о котором я должна знать?