Любимица Лакшми

Воронина Виктория

Садовника Готама уже не было; как старик говорил, он отправился в путь с паломниками на рассвете. Но уединение Сандипа нарушила Гита. Девушка внезапно вошла в комнату, где он лежал на старой кровати, изучая садоводческие термины, держа поднос полный всякой снеди.

– Господин Сандип, вот ваш завтрак, - с дразнящей улыбкой опытной чаровницы проговорила она, ставя поднос на стол. Девушка надела лучшие свои праздничные одежды, сделала яркий макияж, и считала себя на этот раз неотразимой.

Сандип посмотрел на блюда. Они выглядели весьма соблазнительно и явно предназначались не для обслуги, а для хозяйского стола. Гита ради него расстаралась, пытаясь ему угодить. На подносе красовались фасоль райма-масала, поданная

с рисом басмати, карри с мидиями, закуска палак-панир из шпината и сыра, а также горячие лепешки с цукини и кориандром. На десерт ему предлагался индийский кофе с фисташками и пряностями. Молодому актеру была приятна такая забота, если бы не откровенное желание девушки его захомутать. Она уставилась на него выжидательным взглядом, и он заледенел. Но платить черной неблагодарностью за заботу было не в его правилах, и Сандип, благодарственно сложив ладони и чуть поклонившись Гите, нехотя взялся за еду, решив съесть только минимальное количество пищи, нужное ему для утреннего насыщения. Про себя он надеялся, что девица уйдет, но Гита не уходила. Удобно устроившись напротив него на колченогом табурете, она принялась его расспрашивать:

– Вы приехали к нам из столицы, господин Сандип?

– Да, из Дели, - подтвердил молодой человек, принимаясь за закуску палак-панир.

– Вы что-то не похожи на обычного садовника, - задумчиво протянула девушка.

– Я – дипломированный садовник с высшим образованием, господин Раджан взял меня на службу по этой причине, - чуть усмехнувшись, объяснил ей ее собеседник.

– А-а, вот оно что, - облегченно рассмеялась Гита, радуясь тому, что разрешилось ее недоумение. – Но почему вы решили работать здесь, в провинциальной глуши?!

– Мне предложили большое жалование, - в три раза больше, чем почтенному Готаму - я не мог от него отказаться, - коротко ответил Сандип, думая, что на этот раз навязчивая девица от него отстанет. Но его слова еще больше пробудили в Гите желание разговора с ним.

– Большое жалование – это хорошо, на него можно без проблем содержать семью, - сказала она, уважительно глядя на него. – Наверное, у вас есть невеста, и вы хотите скопить денег на свадьбу?! – вдруг радостно заключила девушка со свойственной ей деревенской прямотой.

Сандип поперхнулся при этих словах своим кофе. Как многие молодые люди он с опаской думал о своем возможном браке с какой-либо незнакомкой и не любил разговоров на эту тему. Самым страшным словом для отважного каскадера, исполняющего смертельно опасные трюки, было слово «женитьба». Молодой человек сердито посмотрел на девицу, которая напомнила ему о малоприятной для него брачной церемонии, означающей неотвратимые напасти с появлением у него молодой жены, и сказал:

– У меня нет невесты, и я не думаю жениться. А если и женюсь, то только на той девушке, которую выберет для меня моя мать. Прошу меня простить, госпожа Гита, но я должен работать.

И Сандип, взяв лопату, с решительным видом отправился в сад.

Холодность красивого юноши ничуть не огорчила Гиту. Наоборот, она несказанно обрадовалась, узнав, что он свободен и еще больше ощутила желание его завоевать. Свою неудачу она приписала своему деревенскому наряду – можно ли завоевать городского жениха, дефилируя перед ним в прабабушкином наряде, в домотканом сари? – и решила съездить в ближайший город за современными платьями, сшитыми по европейской моде, полагая блеснуть затем в них перед своим избранником в качестве чуть ли не столичной дивы.

На время Сандип был избавлен от ее приставаний, но его покой в очередной раз нарушила Шьямалла, прислав за ним служанку с приглашением пожаловать к ней. Юноша весь подобрался, полагая, что речь у них зайдет о том, как устранить Амриту. Однако злющая баба ничего толкового ему не сказала, а начала строить ему глазки и делать недвусмысленные намеки, и это притом, что главным ее украшением на момент встречи с ним являлись костыли. Но тактика его завоевания у нее была похожа на

стратегию Гиты – она стала угощать его источающим соблазнительный аромат блюдом роган-джош с ягненком и прочими деликатесами, а также кормить задушевными речами. Сандип прикинулся дурачком-простачком, не понимающим зачем хозяйка делает слуге заманчивые авансы, и Шьямалла была вынуждена отступить, опасаясь, что если она явно обнаружит свои намерения, слухи о ее шашнях дойдут до мужа. Расстались они жутко недовольные друг другом, и начисто лишились обоюдного желания следующей встречи. Зато Сандипу повезло завязать хорошие отношения со слугами в доме и арендаторами в деревне, и он с пользой провел время, осваиваясь на новом месте. Сандип не забыл, что он по своему происхождению являлся выходцем из калькуттских трущоб, и даже головокружительный успех в мире Болливуда не внушил ему презрения к беднякам; он продолжал обращаться с ними как с равными ему людям.

Сначала молодой актер не без труда понимал речь местных крестьян, преимущественно говоривших на диалекте хинди хариани, но со временем он не только запомнил многие замысловатые слова, но и сам стал употреблять их в своем разговоре с жителями округи. Все они являлись арендаторами семейства Бали и зарабатывали на жизнь выращиванием кукурузы, ячменя, инжира, оливы и шафрана для пряности. Увиденные в деревне дома понравились Сандипу. В них не было признаков бедности, и чувствовался прочный достаток. Хозяева поместья явно не выжимали из своих арендаторов все соки ради личного обогащения, и простые люди могли жить, искренне благословляя их, и благодарили при этом богов и свою судьбу. Главной проблемой в жизни жителей деревни был недостаток воды, но усердие и трудолюбие помогало крестьянам получать хорошие урожаи.

Молодому человеку было легко общаться с местными жителями. В деревенской глуши кинотеатров не было, собственных телевизоров у крестьян тем более, и в Сандипе никто не узнал знаменитого актера, и считали его тем, за кого он выдавал себя – новым садовником поместья Бали.

Также Сандип не обошел вниманием четвероногих обитателей поместья, тем более, что он с детства любил животных за исключением надоедливых обезьян. Сторожевые собаки сразу заприметили нового садовника после того, как он щедрой рукой угостил их сахарными косточками, и подружились с ним. Слонам молодой актер с удовольствием насыпал душистого сена. Наиболее понравился ему среди них лопоухий любимец Амриты – Ратху, который спас ее, вытащив своим хоботом из горящей спальни. Был он дружелюбным и очень доверчивым существом, тянущимся к людям, ради Амриты отставшего от своего стада. Сандип привязался к нему как к младшему брату, которого у него никогда не было, и постоянно давал ему лакомство – то морковку, то яблоко. Обезьяны на удивление вели себя благовоспитанно – не шалили в поместье, не ломали ничего в саду, а только деловито пробегали по его дорожкам в место своего постоянного проживания – в банановую рощу - если посещали особняк. Новый садовник по достоинству оценил такое поведение, и у него исчезла неприязнь к этим хвостатым проказникам. Словом, у Сандипа со всеми обитателями поместья сложились хорошие отношения за исключением Гиты и тетушки Шьямаллы, которые положили на него глаз. А новое место жительства актера Кумара с каждым днем нравилось ему все больше.

Прекрасный большой сад поместья Бали, возле фонтана которого величественно прогуливались павлины с радужным оперением, представлял собою самое подходящее место для нирваны – блаженного состояния освобождения от жизненных забот и стремлений – которое когда-либо видел Сандип. Росли в нем кроме обычных яблонь, лимонов, оливы и инжира наговые деревья, усыпанные золотистыми цветками, кадамбовые деревья, и дерево ашока с коралло-красными цветами. Госпожа Парвати распорядилась посадить в своем саду все растения, которые воспевали поэты Золотого Века правления династии Гуптов (1) Асвагоса и Калидаса, и со временем сад Бали начал напоминать рай на земле. В этом большом саду пространство было красиво оформлено в виде двух беседок с вьющимися розами, клумб и парковой зоны. Имелся даже заповедник для бабочек, накрытый сеткой для защиты этих изящных созданий от охотящихся за ними птиц, и они беззаботно летали над тьямином и душицей, анемонами, розами и гвоздиками, сами напоминая собою порхающие цветы.