Любимица Лакшми
Шрифт:
Слон виновато переступил с ноги на ногу.
– Ладно, я не обижаюсь. Должно быть, Сандип в самом деле хороший человек, если ты тянешься к нему, - задумчиво произнесла Амрита, думая про себя, что привязанность ее слона – это лучшая рекомендация для нового садовника, внушающая ей доверие. Она хотела идти дальше, но тут край ее сари требовательно подергала маленькая лапка.
– А-а, Джафар! – ласково произнесла девушка, узнав вожака обезьяньей стаи. – Сейчас я распоряжусь, чтобы вам дали бананы.
В ответ на ее зов дворовой слуга принес корзину бананов, и Джафар со своими сородичами немедленно приступил к пиршеству. Обезьяньи лапки
– Сандип, вы здесь? – спросила девушка нежным голосом.
Сандип как раз занимался починкой своей разорванной куртки. Неумело делая стежки, он зашивал края большой дыры, и шитье у него от непривычки шло вкривь и вкось. Заслышав голос полюбившейся ему девушки, молодой человек с готовностью оторвался от неблагодарного дела и радостно отозвался:
– Да, я здесь, госпожа Амрита! Что вы хотели?
– Мне неловко говорить об этом, но тетушка послала меня к вам со своим поручением, - смущенно сказала Амрита.
– Слушаю. Чего же требует госпожа Шьямалла? – с иронией спросил молодой каскадер.
– Она хочет, чтобы вы на завтрак ловили ей черноголового трагопана. Ей врач его прописал, - призналась девушка.
– Что это за животное? – с недоумением спросил Сандип.
– Это местный фазан, он водится неподалеку в гималайских лесах, - упавшим голосом объяснила ему его прелестная собеседница. – Сандип, мне так неудобно. У вас и без того много работы, а тут еще новая вам забота – ловить птицу, которая к тому же водится не здесь, а в отдаленном лесу.
– Не беспокойтесь, госпожа Амрита, я решу эту проблему, - успокаивающим голосом сказал девушке Сандип, думая про себя, что никакого трагопана Шьямалла не получит. Этой тучной особе для поправки здоровья нужна была строгая диета, а не новые деликатесы.
– Значит, это распоряжение тетушки вас не затруднит?! – обрадовалась Амрита.
– Не затруднит, - улыбаясь, подтвердил молодой человек.
– Я так рада! – по-детски весело захлопала в ладоши девушка и спросила: - Чем вы сейчас занимаетесь, Сандип?
– Зашиваю свою куртку, - безрадостно признался Сандип.
– Позвольте сделать это мне, - сказала его собеседница, поняв безошибочно по тону его голоса, что дело шитья обстоит у него неважно, и протянула руку, чтобы взять просимую вещь.
– Как? Разве вы можете шить? – озадаченно спросил ее молодой каскадер.
– Я не вижу – это правда. Но мои пальцы остались при мне, - улыбаясь, объяснила ему девушка. – Я нередко помогаю своей няне и Гите чинить белье и одежду, поскольку тетушка часто заваливает их работой и у них не остается времени на шитье.
Она приблизилась на голос Сандипа, ощупью взяла у него куртку и, найдя иголку с ниткой начала аккуратно зашивать прореху, глядя куда-то в пространство своим незрячим, но обворожительным взглядом. Изящные стежки для шва, которые делала слепая Амрита, совсем не походили на неумелое шитье молодого каскадера и являли собою произведение портновского искусства. Сандип смотрел на них как на чудо. Он бы ни за что не поверил бы, что незрячий человек может так прекрасно шить, если бы не видел этого собственными глазами.
Закончив шить, Амрита вернула куртку ее владельцу и попрощалась
Сезон муссонных дождей еще больше сблизил их. Во второй половине июня гигантские, наполненные влагой облака начали подплывать к Гималаям и жрецы-брахманы деревни поспешно принялись сооружать алтарь ритуального напитка – сома – зорко при этом посматривая на небо, чтобы верно предсказать первый момент появления дождя. От правильности их предсказания зависело доверие к ним верующих и щедрость их подношений. Июньское солнце нагревало землю быстрее, чем окружающий страну Индийский океан, и идущий с океана воздух нес с собой столь необходимую посевам влагу. Брахманы молились о скорейшем наступлении муссона, подливая в жертвенный костер сому и топленное масло гхи и их молитвы имели успех – осадки не заставили себя ждать. Первый дождь крестьяне встретили радостными песнями и плясками: их урожай был спасен от гибельного летнего зноя и они получили возможность передохнуть от многодневного полевого труда.
Длительные ливни делали пребывание вне дома невозможным, и Сандип вознамерился использовать это благоприятное время для обстоятельных бесед с Амритой. Под долгий нескончаемый дождь им было чрезвычайно удобно вести в уединении доверительные разговоры.
Он заставил Шьямаллу придумывать все новые предлоги для его встреч с ее племянницей, говоря, что они помогут ему приблизить решение поставленной перед ним задачи. Амрита же охотно подчинялась приказам тети то отнести ему новую одежду, то передать какое-то распоряжение от ее имени. Юную затворницу по естественной причине заинтересовал новый человек в ее родовом поместье, где состав обитателей не менялся годами, и она хотела все узнать о нем - кто он, откуда, из какой семьи. Сандип с готовностью отвечал на ее расспросы, он даже рассказывал ей о таких своих переживаниях, с которыми не делился даже с матерью и сестрами. Эта чудесная девушка все с каждым днем все больше завоевывала его доверие; сердце подсказывало молодому каскадеру, что ее нежные карминно-розовые уста никогда не лгут и она достойна его дружбы. При разговоре она смотрела сквозь него, но юноша мог поклясться, что Амрита Бали видит нечто более совершенное в мире, чем остальные люди. Сандип гораздо больше, чем она хотел знать все подробности ее жизни. До прихода в поместье он ожидал увидеть жалкое, забитое, вечно плачущее существо, постоянно третируемое своими алчными родственниками, но Амрита оказалась совершенно иной. Молодого каскадера поражало, что ее прелестное лицо постоянно светилось от счастья, словно она вовсе не страдала от своей слепоты и бед, обрушившихся на ее семью. Она пребывала в своем особом мире, где все мерялось иными мерками, недоступным обычным людям и жила по своим правилам. Безграничная вера в великую богиню счастья, всесильную супругу верховного бога и Творца Вселенной Вишну помогала ей легко идти своим путем и быстро забывать горести своей жизни, в которой было мало радостей и много опасных недоброжелателей.
Сандип, опасаясь за ее жизнь, как-то принялся ее уговаривать либо уехать из поместья, либо продать его и этим удовлетворить своих родственников.
– Госпожа Амрита, вам, наверное, грустно да и тоскливо безвыездно жить в вашем родовом поместье, - осторожно начал он разговор, не зная наверняка как Амрита отреагирует на его предложение.
– Как сказать, мне грустно оттого, что мои родители и бабушка покинули земной мир, но меня окружает столько добрых людей, что я быстро забываю о моей печали, - ответила ему девушка. – К тому же бабушка в последние годы своей жизни так много болела и мучилась своими болезнями, что смерть оказалась благом для нее. Боги наверняка вознаградят ее за добродетельную жизнь новой более счастливой судьбой и одарят молодым красивым телом.